«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе - [139]

Поэтому для десакрализации образа космической войны врагам террористов прежде всего следует перестать вести себя как враги. В качестве примера попыток ответить на терроризм невоенным путем можно привести опыт британцев в связи с насилием Ирландской республиканской армии – поскольку изначальная военная реакция обернулась катастрофой – или отдельные попытки Израиля преодолеть религиозную рознь и призвать палестинцев к мирным переговорам. Когда британский премьер-министр Тони Блэр встречался с Джерри Адамсом, предводителем партии «Шинн Фейн» (политического крыла ИРА), или когда израильский премьер Ицхак Рабин жал руку палестинцу Ясиру Арафату, многие в Великобритании и Израиле были убеждены, что те продались террористам. Точно такие же люди, решившие, будто «Шинн Фейн» и палестинские лидеры предали свои идеалы, нашлись также и в лагерях Адамса и Арафата. Жестоким выражением этого недовольства, как мы уже видели, стали трагедия в Оме и теракты хамасовских смертников, нацеленные в равной степени на правительство и умеренных лидеров внутри организации. Однако же благодаря осознанию, что конфликты разрешимы не только насилием, но и мирно, израильские и британские власти по большей части продолжили следовать путем примирения, вознаграждающим тех, кто стремится обратить террор в сотрудничество.

Держать высокую моральную планку

Наиболее удачные решения – те, что выстроены на фундаменте морали, с уважением к противникам, в соответствии с буквой закона, с привлечением совершителей насильственных действий к ответственности и без подыгрывания сценариям космической войны. Такой подход лишает религиозных активистов их любимого довода, что у светских властей-де отсутствуют нравственные принципы, затрудняет их демонизацию и повышает вероятность мирного исхода. Когда светские власти принимают ценности закона и морали, в том числе те, что ассоциируются с религией, – это и есть пятая реакция на терроризм.

Действенность такого подхода подтверждается на эмпирическом материале. Почти что хрестоматийный пример контрастных подходов к схожим терактам являет собой реакция правительства США на два крупнейших инцидента на их родной земле – 11 сентября и подрыв федерального здания в Оклахома-Сити. В обоих случаях активисты винили правительство США в извращении общественного порядка, и в обоих же исполнители (аль-каидские угонщики, с одной стороны, и Тимоти Маквей и Терри Николс – с другой) хотели одновременно наказать США и символически показать, что в мире бушует космическая война, и американское правительство в ней – враг. Реакция президента Буша-младшего и образ «войны с терроризмом» идеально вписывались в перспективу «Аль-Каиды» с ее предельным дуализмом: «Кто не с нами, тот против нас и на стороне террористов», – заявил, обращаясь ко всем странам мира, Буш в своем послании на совместном заседании Конгресса от 20 сентября 2001 года. Вскоре после этого, стремясь расправиться с «Аль-Каидой» силой оружия, он вторгся в Афганистан, однако Усаму бен Ладена удалось поймать и убить в хоте налета на его убежище в Абботтабаде (Пакистан) лишь годы спустя, уже при администрации Обамы. В отчете Комиссии 9/11 «мозгом» заговора назывался Халид Шейх Мохаммед, которого США взяли в 2003 году в Пакистане и заключили в тюрьму Гуантанамо, где больше десяти лет держали без суда и следствия. В случае же с подрывом федерального здания в Оклахома-Сити, напротив, не было ни вторжений, ни «войны с терроризмом»: нарушителей вычислили и арестовали в течение нескольких дней после инцидента. Представители власти и пресса единодушно рассматривали случившееся именно как преступление, а не в качестве акта войны, и оба заговорщика в итоге предстали перед судом. Маквея приговорили к смерти и в 2001 году наконец казнили; Николсу дали пожизненное без права на досрочное освобождение. После теракта не наблюдалось ни всплеска христианского терроризма, ни особенного сочувствия террористам, а после провозглашения общемировой «войны с терроризмом» исламский терроризм в поддержку «Аль-Каиды и связанных с нею организаций вырос по экспоненте. В чем-то различие, действительно, было: «Аль-Каида» – солидная организация, а Маквей хотя и был повязан с другими христианскими экстремистами, но слабо. Однако же реакции на два этих случая так отличались масштабами и накалом, что было удивительно, не окажи они существенное влияние на динамику террористической деятельности, связанной с исламскими и христианскими экстремистскими движениями соответственно.

Еще один пример соразмерного ответа со стороны правительства – реакция испанских властей на теракты в пассажирских поездах в 2004 году в Мадриде. Подозреваемых арестовали и предали суду; ответственность за взрывы следствие возложило не на крупную международную организацию вроде «Аль-Каиды», а на «локальные ячейки исламских экстремистов, черпавшие вдохновение из интернета»[672]. Годом позже правительство Испании организовало масштабное общественное мероприятие с акцентом на мультикультурализм, где были представлены самые различные группы испанского общества, включая недовольные меньшинства вроде марокканских иммигрантов, из среды которых и вышли террористы. На Шри-Ланке власти не только выследили и судили ответственных за теракты буддийских экстремистов, но и создали фонд для финансовой поддержки буддийских школ и социальных служб, а также Министерство по делам буддизма. Как сказал мне в связи с этими мерами один радикальный буддийский монах, некогда относившийся к светским властям довольно критически, теперь правительство наконец-то пошло навстречу религии и начало «следовать буддийским ценностям»