Узбекский барак - [12]

— Связь есть всегда, — кивнул доктор Фролов. — Одно обусловливает другое. Если эту обусловленность мы не видим, то впадаем в мистику. Начинаем толковать о переселении душ. Что же касается вашего случая… У многих психоаналитиков бытует убеждение, будто сценарий жизни бабушки по отцовской линии в общих чертах повторяется у внучки. Точно так же поведение внука схоже с поведением деда по линии матери. Хотя речь, скорее, должна идти о врожденной программе поведения, воздействующей на нас независимо от нашего желания и контроля нашего рассудка.

Он коротко взглянул на Игоря Андреевича, ожидая его комментария. Тот промолчал.

— …А если ваша мама и ваша дочь схожи внешне, то понятно, отчего в вашем сознании произошло наложение и слияние их образов… — Он приблизился и заглянул в глаза пациента. — Посмотрите теперь вверх… Так, теперь вниз.

И снова отошел.

— Да, да, вы правы, — кивнул Игорь Андреевич. — Это было лицо Марины, ее выражение, взгляд, но все остальное — голос, прикосновения рук — моей матери, ее бабушки.

— И все равно ваша реакция показалась мне чрезмерной, — хмуро заметил доктор Фролов. — Для вашего состояния.

— У вас, кажется, тоже взрослая дочь? — спросил Игорь Андреевич, кивнув на фотографию юной девушки в серебристой рамке на столе. — Она останется для вас ребенком. Теперь представьте, она взяла вас, как маленького, на руки, по-матерински стала гладить и успокаивать.

— Пожалуй… — согласился доктор Фролов и взял снимок в руки. Действительно станет не по себе.

И снова стал ходить по кабинету, что-то бормоча про себя. Потом обернулся.

— Ладно, попробуем еще раз. Я сейчас заварю зеленый чай. Отличное средство, когда нужно снять стресс. Или вы предпочитаете чего покрепче? Могу налить водки. Осталось немного в холодильнике.

— Водку не пью, — помотал головой Игорь Андреевич.

— А я грешен, люблю… — доктор не сводил с него внимательного взгляда. Он подошел к небольшой электрической плитке, на которой кипятят инструменты, поставил на него чайник.

— А пока расскажу вам похожую историю одного моего пациента. Кстати, этот человек известный в мире искусства, но даже не спрашивайте, тот ли это, о ком вы подумаете, или кто-то другой. Все равно не отвечу… Так вот, здесь, в этом кресле, он тоже достиг неполного отождествления с собой в трехлетнем возрасте. И увидел свою мать в объятьях неизвестного мужчины. В своем доме. Тогда, в детстве, он ничего не понял.

— Но мать он узнал?

— Не сразу. Говорит, увидев его, она сразу отвернулась. И только через пятьдесят лет он расслышал, что она тогда сказала своему любовнику. Затем он увидел усмешку незнакомого чернобородого мужика, поднявшегося с родительского ложа, где прежде мальчик видел только отца.

Его мать полагала, что сын слишком мал и ничего не поймет. Откуда ей было знать, что он снова увидит эту сцену через десятки лет, будучи уже зрелым мужчиной?

Словом, придя в себя, мой пациент ничего не стал мне объяснять, а сразу ушел, не прощаясь, и с тех пор у меня не появлялся. Потом при случайной встрече он рассказал об этой истории. Без моей помощи он ничего бы не узнал, хотя она запечатлелась в его памяти.

Теперь представьте: маленький мальчик входит в свой дом с улицы, где допоздна играл со сверстниками, и видит с порога любовную возню на родительском ложе, где вместо отца был этот незнакомец. Тот медленно встал, даже не попытавшись прикрыть свои звероподобные чресла, взял мальчика за руку и вывел на задний двор. И тот послушно вышел с ним, полагая, раз этот человек лежит с матерью на месте отца, значит, его следует слушаться.

Где в это время был его отец, он уже никогда не узнает. Его родители никогда не ссорились и не разводились.

Словом, этот негодяй приказал ему ничего и никому не говорить, и при этом больно ущипнул за детородный орган. И мальчик ему это обещал, плача от боли и страха.

Голос доктора Фролова дрогнул, и он на некоторое время замолчал.

— Сейчас вы можете представить себе моральные страдания этого сильного человека, привыкшего распоряжаться своей судьбой. Его мать была еще жива и жила в его доме, с сыном, невесткой и внуками. А он со стороны наблюдал за происходящим и беспомощно старался что-то изменить в своем прошлом. Пятидесятипятилетний мужчина старался заставить себя, ребенка, вцепиться зубами в глотку любовнику матери. Это унижение от бессилия оказалось настолько велико, что он, как и вы, потерял сознание.

Его детскую психику тоже не оберегали детские непонимание и неискушенность. Вот это и вызвало столь болезненную реакцию. В жизни подобное соединение детской души и взрослого разума встречается крайне редко. И свойственно лишь шизофреникам и поэтическим натурам. (Он невесело усмехнулся.) Только последним ведома боль разрыва между тем и другим… С этим нелегко жить, но еще труднее такой разрыв сберечь, ибо только через него по капле истекает божественная смола поэзии, а обратно втекает лишь холод внешнего мира.

Последние слова доктор Фролов негромко пробормотал в сторону, как если бы забыл о существовании пациента. Затем прошелся по кабинету. Игорь Андреевич смотрел на его прямую спину.