Узбекские повести - [143]

— Какое? — Сиявуш затаил дыхание.

— Человек должен быть совершенно честным, понял? — Кудрат сделал при этом таинственный вид и прищурил глаза, он сообщал мальчику важную тайну, которая была заключена в сказочном имени. — Сиявуш был сыном падишаха. С детских лет он никогда не говорил неправды, помогал хорошим людям, ну и, вообще, был добрым и веселым человеком. Конечно, злодеям и завистникам это было ой как не по вкусу, и решили они его погубить. Думали, думали и наврали на него отцу, возвели страшную клевету. Опечалился падишах, но Сиявуш ему говорит: прикажи, отец, разжечь костер до неба, а я на своем коне прыгну через этот костер. Если есть на мне хоть пылинка той вины — упаду в огонь, сгорю и тебе не будет стыдно перед людьми, что у тебя такой плохой сын. А если невиновен, то останусь цел и невредим, тебе на радость, матери на утешение. Повелел падишах, и стали его подданные собирать дрова на костер — три дня и три ночи собирали, собрали целую гору и подожгли. Разгорелся костер, разбежался конь, прянул вместе со всадником через бушующее пламя… И огонь не тронул Сиявуша, потому что он был честный и добрый человек!

Нигора краем уха прислушивалась к уоже занимается с детьми, иногда и сказку расскажет, и читает много, но не умеет тчителю и видела, с каким вниманием, раскрыв глаза, слушал Сиявуш сказку. Камал так, как учитель. Вон какую сказку рассказал! Наверное, придумал специально, чтобы убедить Сиявуша, что у него замечательное имя. А может, прочитал? Как в мире много всего такого, чего она не знает и даже не слышала. Вертишься с рассвета до заката по хозяйству, тут не до сказок. Дети же и не дадут почитать: мама то, мама это… Было бы свободное время, она бы читала, читала, читала… Когда-то она тоже ходила в кино, читала книги… Да еще какие книги… «Минувшие дни» она перечитывала три раза и каждый раз плакала над ними. Однажды мать даже шлепнула ее этой книгой по голове. Что это за глупая такая книга, если ты над ней каждый раз принимаешься реветь? Ах, какая была книга! До сих пор живы в памяти герои «Минувших дней»… А читанные в детстве «Тахир и Зухра», «Лейли и Меджнун»… Как она плакала о несчастной Зухре, которая, преодолев все трудности и пережив все страдания, не выдержала последнего испытания… Нигора до сих пор помнит эти стихи с заключенной в них великой мудростью о том, как надо любить и верить до конца. Зухра собрала и сложила в одну корзину останки изрубленного на куски Тахира и носила корзину на голове: если сорок дней она проносит корзину на голове — Тахир оживет. Тридцать девять дней бродила Зухра по горам и пустыням, тридцать девять дней не спускала корзину с головы, а на сороковой день, уставшая и измученная, вышла она к берегу реки, где какая-то старуха чистила песком чугунный котел. «Бабушка, что вы делаете? — сказала Зухра. — Разве от того, что вы будете тереть чугунный котел, он станет белее?» Ведьма в ответ прохрипела: «Если ты носишь изрубленного Тахира на голове и надеешься, что он оживет, почему же не побелеет мой котел?» Она права, подумала Зухра и поставила корзину на землю. И тогда из корзины раздался тяжелый вздох: «Ах, Зухра-хон, вы терпели тридцать девять дней, а на сороковой у вас не хватило терпения и веры!» Поняла Зухра, что обманула ее злая ведьма, и безутешно заплакала. Плакала в этом месте и Нигора, она и сейчас не может остаться равнодушной, перечитывая эти волнующие строки. Правда, теперь некогда читать, времени на сказки не хватает, дел полно; нужно и сготовить, и за скотиной присмотреть, и в поле; хорошо, что председательша хоть и насильно, а заставила отправить детей в детсад, от них от троих голова кругом…

Из дому медленно и важно вышел Султан в джинсах, руки он держал в карманах и этим обстоятельством был особенно доволен и горд.

— Теперь другое дело, — сказал Кудрат. — Теперь похоже, что ты действительно Султан. Брюки что надо. Не иначе фирменные?

— Нет, мои, — не согласился Султан. — Папа привез.

— Я думаю, папа тебя очень любит, а?

— Конечно, любит, — Султан согласно кивнул головой и прошелся по двору, не вынимая рук из карманов, чтобы все видели, какие это отличные брюки, какие на них карманы спереди и сзади, какие блестящие клепки. Но это было еще не все, чем решил удивить гостей Султан.

— А что у меня есть? — Султан вытащил из кармана два грецких ореха.

— Хвастун, — сказал Суван. — Подумаешь, два ореха!

Но на дядю Кудрата орехи произвели огромное впечатление, он удивился и сразу спросил:

— Слушай, давай, тебе один и мне один и будем друзьями, а?

— Берите, — щедро улыбнулся Султан и положил на большую ладонь дяди Кудрата орех поменьше.

— А мне? — неожиданно попросила Малика и тоже протянула руку. — Разве мне не дашь?

Но теперь у Султана остался только один орех, и это в корне меняло дело. Султан явно не хотел расставаться с орехом и в затруднении растерянно хлопал глазами.

— Не отдаст, — засмеялся Суван. — Такая жадина-говядина!

— Сам жадина, — задумчиво ответил брату Султан и быстро показал язык, затем повернулся к Малике и хитро прищурился:

— А разве у вас нет своих орехов?

Малика сделала грустное лицо и покачала головой: