Узбекские повести - [142]

Машина остановилась у дома Камала. Малика взяла с сиденья сверток и пояснила Кудрату, выходя из машины:

— Нужно поздравить ударницу. Жена нашего бригадира, он сейчас работает в пустыне. Первой выполнила план сдачи коконов. Хочу поздравить лично, вчера не смогла, поздно вернулась с заготпункта.

— Напрасно вы меня не предупредили, я бы пришел не с пустыми руками, преподнес бы цветы.

Кудрат еще не освоился в кишлаке, где не принято дарить цветы. Ведь цветы здесь кругом и порой их даже не замечают.

— Вот бы удивилась Нигора гостю с букетом цветов, — улыбнулась Малика.

У калитки Малика задержалась, взглянула на молодого человека через плечо и улыбнулась еще раз, ей очень понравилась мысль о цветах, ведь и ей никто не преподносил цветы. Ямочка на правой щеке, казалось, осветила лицо молодой женщины нежным светом. У Кудрата дрогнуло сердце.

— Странно все-таки, как вы могли променять Ташкент на наш скромный кишлак…

— Будущее не угадаешь, Малика-хон, — пожал плечами Кудрат, — Может быть, мне судьба жить в вашем кишлаке.

— Вы не похожи на суеверного, который верит во всякие небылицы вроде судьбы, рока и прочей чепухи. Человек сам хозяин своей жизни. Разве вам это не известно? Хотя вы ведь большой любитель всяких сказок… Особенно, если мне не изменяет память, о Гороглы?

В намеке Малики не было подвоха, скорей это было предложение предать происшедший в школе инцидент забвению. Кудрат покраснел, но пока обдумывал ответ, Малика толкнула калитку и вошла во двор.

Посреди айвана за хантахтой три очень похожих друг на друга мальчика дружно уплетали из большой миски каймак с хлебом. Глаза Нигоры с тихим счастьем следили за детьми.

— Мама, он съел мою лепешку! — завопил Султан, нос и щеки которого были перемазаны сметаной.

— Не я! — Суван оттолкнул младшего локтем.

— Не ври! — Султан хотел было удариться в рев, но передумал. — Ты съел, отдай!

— Доставай! — согласился Суван и широко разинул рот.

— Мама, он съел! — Султан захныкал. — Жадина!

— Ты посмотри на столе, там есть еще лепешка, — улыбнулась мать.

— Он мою съел!

— А разве другая лепешка хуже?

Сиявуш не вмешивался в спор братьев, он, не поднимая головы от миски, старательно уписывал за обе щеки и только пыхтел.

— Вы лучше берите пример с брата, ест себе и не балуется. Молодец, Сиявуш. Целый день бегают, воюют, даже за столом не могут посидеть спокойно, будто без их шалостей земля перестанет вертеться!

— Эй, едоки, а нам каймака оставите? — весело сказала Малика, подходившая никем не замеченной по дорожке к айвану.

Засмотревшаяся на сыновей Нигора вскочила с места, она быстро оправила платье, сунула босые ноги в калоши и поспешила навстречу гостям. В последнее время Малика чаще бывала у нее в доме, и бывшая дружба женщин понемногу стала восстанавливаться, поэтому они поздоровались, обнявшись. Нигора мельком, но внимательно взглянула на Кудрата и, потупившись, тихо с ним поздоровалась.

Дети, перемазанные сметаной, с интересом уставились на неожиданных гостей.

— Проходите в дом, апа, проходите…

— Что делать в комнате, когда так хорошо на вольном воздухе, — сказал Кудрат и направился к детям. Он подал руку Султану и сказал. — Я думаю, нам надо познакомиться. Ну, давай руку.

Султан посмотрел на протянутую руку незнакомого человека, потом быстро взглянул на свою, измазанную в сметане. Нет, такую руку подавать было нельзя, он растерянно уставился на незнакомца. Кудрат сразу разрешил все сомнения малыша, он взял лежавшее на столе полотенце и вытер Султану руку, а заодно и лицо.

— Ну вот, можно и знакомиться. Теперь мы чистенькие. — Кудрат дернул Султана за нос. Ребенок не знал, как реагировать: то ли засмеяться, то ли обидеться, — и отодвинулся. Однако Кудрат похлопал его по узенькой спинке и, прижав к груди, чмокнул в упругую румяную щечку. — Меня зовут дядя Кудрат. А тебя?

— Султан, — прошептал мальчик. Дядя Кудрат ему явно понравился.

— Вот как, ты Султан? А почему нагишом? Ты знаешь, что такое султан? Султан — это царь, понимаешь, падишах! У него все есть!

— И даже конь?

— И даже конь.

— И сабля?

— И конь, и сабля, и очень-очень много штанов. А ты утверждаешь, что ты султан, но ходишь без штанов.

Кудрат пощекотал голопузого малыша, тот, громко засмеявшись, вырвался у него из рук, подбежал к матери и шепотом потребовал:

— Где мои штаны?

— В комнате, в шкафу. Иди, сам возьми и одень.

— Эти я не хочу. Я с карманами хочу, — Султан настойчиво теребил материнский подол.

— Ты что, не видишь, у нас гости? Суван, сынок, ну-ка, одень брата!

Сувану, конечно, было обидно — он должен заниматься братом, вместо того, чтобы познакомиться с новым дядей, и он ткнул Султана локтем в бок.

— Нужен он мне, пусть сам идет и одевается. Все время хнычет, такой противный, — забубнил было он, но, увидев строгий взгляд матери, все-таки пошел в комнату за штанами Султана, при гостях нельзя было ослушаться.

Нигора мигом переменила на хантахте скатерть, принесла сладости, поставила чашу каймака, налила в пиалы чай. Кудрат, чтобы не мешать женскому разговору, занялся детьми.

— Как тебя зовут? Сиявуш? О, это здорово! Ты знаешь, кто такой был Сиявуш? Знаменитый богатырь, он ни в воде не тонул, ни в огне не горел. Вот, ты удивляешься, что человек в огне не горел, да? Вот так, не горел и все. Знаешь, что для этого нужно? Одно волшебное условие…