Узбекские повести - [128]

Все это Нишан собирался сказать Камалу в самой резкой форме, но почему-то не сказал.

— Ты, брат, не бери на себя так много, — пробурчал Нишан, садясь в машину. — Твои капризы всем надоели. Запомни, всему есть предел.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ночью Нишан спал плохо. Снились кошмары, и он несколько раз просыпался. Он видел привязанного к дереву Камала. То сторож со зверским видом, то председательша безжалостно били Камала хлыстом. Камал закусил губу так, что изо рта текла кровь, и молча вздрагивал от ударов. Мучители били его безжалостно, изо всех сил, видно было, что они устали. Нишан хотел его спасти, но боялся, никак не мог решиться и выхватить у председательши хлыст, не смел даже сторожа схватить за руку. Камал смотрел на него с упреком. Нишан и сейчас помнил этот взгляд и терпеливое мужество Камала, с которым тот переносил мучения. Потом появился еще какой-то человек, его Нишан не знал и не запомнил, и стал толкать Камалу в рот тутовые листья, Камал выплевывал листья, вертел головой, а человек этот бил его по лицу. Появление злого человека совсем испугало Нишана, его душу охватил панический страх, ему хотелось убежать, но он боялся и бежать… Несколько раз Нишан просыпался, ворочался с боку на бок, а как только засыпал, видел опять этот проклятый сон. Проснулся он совершенно разбитым, в сердцах изругал про себя Камала за его проделку, а заодно и тех, кто придумал выкармливать шелкопрядов.

Утром Нишан выпил одну пиалку чаю и отправился в поле. Воздух был необычайно свежим, прохладным и влажным, невозможно было надышаться. На востоке вставало огромное горячее солнце. Нишан ехал медленно, высунув голову в окно, чтобы лицо обвевал свежий ветер. Он ехал и думал, что и как сказать, чтобы уговорить сторожа. Наверное, еще не успел пожаловаться апе, надо успеть его перехватить, а то если дело будет раздуто, все может кончиться печально. Апа и так настроена против Камала. С горизонта уходили и таяли вдали последние ночные облака, сверху они были темные, а снизу светились нежной, как шелк, алой подкладкой.

С дороги кто-то махнул Нишану рукой, он остановился. Это был бригадир Махмуд, невысокий худенький человек с круглым старообразным лицом, с острым носом.

— Здравствуйте, — он протянул короткопалую руку. — Как отдыхали, ака? Как себя чувствуете?

— Здравствуйте, — Нишан вылез из машины и пожал протянутую руку. — Как дела?

— Кажется, пора, Нишан-ака! Сейчас ходил, смотрел. По высоким местам земля уже подсохла. Хоть сейчас трактора можно выводить. Можно начинать с моей бригады.

— На коконы нужны люди. О коконах забыл? Что-то надо решать.

— Да что же решать? Первый раз, что ли? Без школьников не обойдемся. — Бригадир пожал плечами и отвернулся.

— Неужели нельзя школьников оставить в покое! — сердясь на себя и понимая, что говорит просто так, чтобы выпустить пар, проворчал Нишан. — Чуть чего, сразу школьники.

— Без них не обойдемся. Не успеваем заготавливать листья. У меня много таких семей, где нуждаются в помощи. Старухи, например, не успевают очищать ветки от листьев. Как ни крутись, а нужно подбросить им по два-три школьника. Сами понимаете, листья, добытые с таким трудом, сохнут на ветках, гусеницы их отказываются есть.

— Школьники, школьники! — Нишан сердито ударил себя по мясистым ляжкам. — Так и будем выезжать на детях? Ведь им учиться надо! — Он свирепо уставился на маленького бригадира, как будто тот и был главным виновником, из-за которого надо идти в школу и отрывать детей от учебы.

Бригадир поморгал глазами и проглотил слюну.

— Да я… Что же я… В этой школе учатся и мои дети, ака!

Нишан понимал, что напрасно горячится, бригадир-то тут вовсе ни при чем. Правление регулярно принимало решение о привлечении школьников к полевым работам, и у всех дети и внуки учатся в этой школе. Не столько учатся, сколько числятся. В эту пору на занятиях бывают не больше двух-трех часов: то помогают кормить шелкопрядов, то идут заготавливать ветки; кончится сезон коконов — начинается хлопковая кампания.

— Я уже больше не могу ходить к директору школы, — сказал Нишан. — Стыдно. Просто стыдно. Приходишь и видишь, как ты надоел со своими просьбами. Пусть апа сама идет и просит, чтобы направили учеников, хотя бы часа на два.

— А я вот думаю, неплохо было бы, если шелкопряда выкармливали бы горожане. Вот это было бы да. По улицам и на площадях высадить тутовник, вместо декоративных деревьев и бесполезных кустарников. Представляете, сколько коконов можно получить?

— Пустые фантазии.

— Почему пустые? — Бригадир пожал плечами. — Издать указ — и порядок. Зато дехканин вздохнул бы свободнее. — Бригадир задумался на минуту, видимо, представил себе улицы и площади городов, засаженные тутовником. — Честно говоря, мне эти горожане не очень по душе. Их бы на наше место, чтобы поработали как следует…

Нишан с интересом взглянул на бригадира.

— При чем тут горожане, можно подумать, у них забот нет.

— А что? Отработали восемь часов и по домам, телевизор смотреть. — Бригадир горячился. — Могли бы высаживать фруктовые деревья, тутовник. Чтобы польза была. Ну, хотя бы в парках можно бы посадить тутовник! Все нам было бы легче. Разве вам не надоела эта вечная нехватка листьев?