Узбекские повести - [129]

Нишан уже слушал бригадира невнимательно, но его замечание о парках заинтересовало… А в самом деле? Толковая мысль. Хотя, наверное, если бы было возможно — давно бы до этого кто-нибудь додумался, издали бы соответствующий приказ — и порядок. Эта уверенность, что наверху давно до всего додумались, привычно успокоила Нишана.

— А то там никто бы не догадался, — сказал Нишан и пошел к машине. — Поеду сейчас, поговорю с апой. Надо идти в школу.

Но сначала Нишан решил заехать к Фаттаху. Он нашел его на берегу заросшего камышом арыка. Фаттах пас саврасого коня. Нишан остановил машину в тени высокого дерева, вышел и огляделся вокруг. На толстом суку висел кетмень, на сетке ржавой кровати лежали коса и волосяной аркан. Увидев Нишана, Фаттах вдавил каблуком в землю металлический кол, от которого к саврасому тянулась вожжа, и поспешил навстречу главному агроному.

Нишан первый протянул руки старику.

— Здравствуйте, Фаттах-ака, как поживаете? Никто вас больше не привязывал? — пошутил Нишан.

— Смеетесь, — обиделся Фаттах, — а у меня левая рука вся ноет, от самого плеча. Здоровый черт, чуть не изувечил.

— Да неужели вы такой неженка, Фаттах-ака, — сказал Нишан с широкой улыбкой. — Он же в шутку вас привязал. Правда, шутка не особенно удачная.

— Ничего себе шутка, — старик взмахнул рукой, забыв, что она у него болит «от самого плеча». — Если бы не вы, я там до утра отдал бы концы. Сердце бы ни за что не выдержало.

— Да он же вернулся, что вы, Фаттах-ака! Это же шутка…

— Старый я, чтобы со мной такие шутки шутить…

— Ну, что было — то сплыло, ака. Пусть об этом никто не знает, В самом деле, почтенный Фаттах-ака — и привязан к дереву. Будут смеяться. Я вам сказал вчера, что он будет на коленях просить у вас прощения! Я вам обещаю!

Слова Нишана пришлись сторожу по душе, он даже представил себе, как Камал ползает на коленях в пыли и просит прощения.

— Оставьте, братец, пропади он пропадом со своими извинениями. Не приведи аллах, знаете, снова с ним встретиться!

— Здорово он вас напугал!

— Ладно, что было — то сплыло. А вы мне лучше помогите, раз уж такое дело.

— С удовольствием, Фаттах-ака. Что нужно?

— Трактор нужно, вот что. Сколько я буду просить? Ведь это не мне нужно. Не сегодня завтра срежем весь тутовник, так? А что получается, в прошлом году я свои деньги заплатил трактористу, и он вспахал этот сад. Что же получается? Получается, я же и виноват, что превратил бесполезный тугай в тутовый сад. Я уж о благодарности не говорю, но хотя бы трактор-то колхоз мог бы послать?

— Что верно — то верно. Если бы не ваши заботы, нам бы нынче не выкрутиться с шелкопрядом.

— Нет, Нишанджан, дружище, если честно? Разве неправда? Я давно указывал на эти места, сколько выступал, говорил! Теперь тут вон какая красота. Но землю под деревьями нужно разрыхлить, нужно внести удобрения, тогда в следующем году можно будет получить намного больше листьев. Или, может, правительство зря призывает к бережному отношению к тутовникам? Давайте трактор и все!

— Сейчас нам не до этого. Вы ведь знаете положение — будем пересевать хлопок…

— Странно! А тутовник выбросить? Он уже больше не понадобится, да? Что же мне, идти жаловаться к председателю? Сколько можно? — Старик хитро подмигнул и сказал, поглаживая левую руку. — Я думаю, что из-за нынешнего происшествия вы должны согласиться! А? Что это получается, люди как ненормальные бросаются друг на друга в поисках этих несчастных листьев! Один такой ненормальный чуть не лишил меня жизни, спаси аллах! Посмотрите, на кого я стал похож — просто калека и только! — Сторож вздохнул и, оставив шутливый тон, покачал головой. — Ходим по домам, выпрашиваем листья? Разве это дело?

— Вы конечно правы, ака. Просто мы сейчас не можем выделить трактор. Пока не пересеем хлопок, никто и слушать нас не станет, если придем трактор просить. Но обещаю вам, при первой возможности!

Малика появилась в конторе за минуту перед приездом Нишана, он застал ее, когда она сбросила заляпанные грязью сапоги и обувала черные лакированные туфли. Заметно было, что председательша устала и расстроена. Махнув рукой Нишану, чтобы он посидел и подождал, она позвонила секретарю райкома и доложила, что поля объехала и, если погода установилась всерьез, то можно начинать сев хоть завтра. Но главное, что ее волновало, — семена, она просила, чтобы секретарь помог ей с семенами. Положив трубку, Малика что-то пометила в календаре и тогда уже повернулась к агроному.

— Я опять с просьбой. Нужно идти просить помощи у школы. Без школьников мы не обойдемся, хоть так, хоть так. Ничего не получается.

Малика, нахмурив свои красиво выщипанные тонкие брови, удивленно взглянула на Нишана.

— Ну и в чем дело? Неужели без меня уже и школьников нельзя организовать? Сходите в школу, договоритесь о времени. Обязательно с каждым пустяком ко мне.

В самом деле, Нишан понимал удивление и раздражение председательши. В кишлаке полевые работы считаются важнее всего, и не то что главный агроном, но даже бригадир мог приказать директору школы, потребовать учеников для полевых работ, и директор вряд ли стал бы спорить.