Уйти, чтобы остаться - [35]
Вадим вышел.
«Черт возьми, я извинился за хамство Иппа, и только за это… Жаль, что Киреев это понял иначе. А вообще глупо получилось. Ипп поставил меня в дурацкое положение. Никто не просил его вмешиваться», — тяжело думал Вадим.
Аспирант Гогуа привез бочонок «Изабеллы». Он ходил по гостинице и стучал в каждую дверь. «В шестой номер поднимайтесь, Гогуа приехал. Приглашает», — говорил он сам о себе.
Гогуа кончил аспирантуру и был в гостинице старожилом.
Ему не везло — многие уехали на воскресенье в город. Собрав несколько человек, он добрался до номера Вадима.
— Ва, бичо! — вскричал Гогуа, словно увидел родного отца. — Заходи ко мне. Гостем будешь. Хачапури привез, язык проглотишь.
Вадиму идти не хотелось. Во-первых, он гладил рубашку; во-вторых, Гогуа — это значит прощай вечер, не отпустит. А уже седьмой час.
— Не могу, Боря.
— Что, свиданье, да?! Хочешь, я пойду, генацвале? А ты сиди, пей, ешь. Сюда ее приведу! — орал Гогуа, словно он был в горах.
— Не свидание. Просто не могу.
— Не можешь? Можешь! — Гогуа выхватил почти выглаженную рубашку и побежал в свой номер.
Пришлось идти. Черт бы взял Гогуа с его экзотическими штуками. Вадим в майке поднялся в шестой номер.
Терпкая, с запахом моря «Изабелла» лилась в граненые стаканы и пол-литровые банки. Хачапури — пирожки с сыром — были свалены на газету. В кастрюле крупная фасоль кирпичного цвета, смешанная с какой-то зеленью…
— Лоби! Бабушка готовила, — сообщал Гогуа. Смертельно обидите бабушку.
Лоби было прокисшее.
— Так полагается, — уверял Гогуа, запихивая в рот несколько ложек лоби…
После третьего тоста «за Сухуми» Вадим поднялся и незаметно стянул с кровати свою рубашку.
Гогуа поймал Вадима на лестнице.
— Понимаешь, у Бродского новоселье, — произнес Вадим.
— Что ты говоришь?! Мировой парень Эдик!
Гогуа втянул Вадима в номер. Отлил из бочонка вино в трехлитровый баллон. Поставил баллон на стол, а бочонок протянул Вадиму:
— Возьми. Подарок. Сам бы пошел. Не могу, свиданье со стюардессой, возле «Форума»…
Вадим пошел к павильону астрографа. Бочонок тыкался в левую ногу. Впрочем, Вадим был доволен. Как-то неудобно входить с пустыми руками. Он, правда, скинулся с другими сотрудниками отдела на телевизор. Но главное — войти в комнату и держать что-то в руках. Пусть бочонок Гогуа, кто там что разберет. В суматохе…
Хрустел гравий. Над головой голые ветви деревьев хлестали во влажное небо и высекали искорки звезд. Три стакана «Изабеллы» давали о себе знать. Но это скоро пройдет. Главное — твердо ступать. Чего доброго, гравий расползется и упадешь с бочонком.
У павильона Вадим позвонил. Открыла Ирина. На ногах у нее были теплые бурки, а на красное платье накинут ватник.
— Наконец-то. Я решила, что ты не придешь… Что это?
— Понимаешь, этот Гогуа вернулся из отпуска…
— Бочонок вина! — рассмеялась Ирина. — Господи, тебе б Бориса захватить с собой… Проходи, проходи. А вино оставь здесь. Я сейчас. — Приятный запах духов на мгновенье поглотил жаркий привкус «Изабеллы».
Вадим поднялся на смотровую площадку. Не стоять же в коридоре.
В раскрытой шторе купола виднелись звезды. В центре, на бетонной тумбе, смонтирован астрограф — пятиметровая труба с противовесом посередине. В павильоне было довольно темно, единственное освещение — маленькое бра у письменного стола. Вадим убрал с табурета фанерный кожух объектива и сел. Надо подождать, пока Ирина переоденется.
— Подайте кассету. На столе, в углу, — голос раздавался с длинной лестницы, приставленной к окуляру астрографа.
Вадим узнал. Повелительный тон. Грубоватый и вместе с тем безукоризненно вежливый. Конечно, Устинович. Так он разговаривает с теми, к кому относится благосклонно. С прочими он просто вежлив…
Вадим взял кассету, обогнул телескоп и поднялся на несколько ступенек по скрипучей лестнице, навстречу вытянутой руке Устиновича.
— Благодарю вас… А где Кон? Это она вас ждала?
Вадим ответил и вернулся на место. Теперь он наблюдал за Устиновичем. Высокая фигура на лестнице выглядела гигантской. И еще этот странный рыбацкий капюшон.
Устинович вставлял кассету.
— Послушайте, Родионов… А ваши данные сходны с данными «Маринера». Вы читали?
— Ни им, ни себе я не очень доверяю, Виктор Семенович. Так же как и сами американцы… У «Маринера» отказал один бортовой усилитель. Модель может быть наврана… А наши «Венеры» не ставили задачу определения однородности ионосферы. — Вадим пытался взять верный тон. И кажется, взял. — Притом я пока ничего не утверждаю.
— Разве вы не закончили свою модель?
— Пока нет.
— Жаль. Мне очень интересно. У вас любопытный подход. Я ознакомился с материалом. Еще в начале года. — Устинович спустился с лестницы. — Правда, я придерживаюсь иной точки зрения. Той, что выдвигает Киреев.
— Не только Киреев, но и Паркер, и Картис.
— И все же мне хотелось ознакомиться с вашей моделью ионосферы Венеры.
— Я больше не занимаюсь своей гипотезой.
Устинович подошел к столу. Резкие черты лица обострились под слабым светом лампочки.
— Почему?! Вас сломили авторитеты?
— Отчасти, — вдруг признался Вадим. — Но в основном потому, что моя работа не в плане. Я не могу пользоваться радиотелескопом. По крайней мере, в этом году. Но ничего, я подожду. Я терпеливый.
Роман «Поезд» и предыдущие романы Ильи Штемлера «Таксопарк», «Универмаг» составляют единый условный жанр «делового городского романа». События, происходящие в «Поезде», касаются каждого из нас, когда мы становимся пассажирами. Поэтому героями романа кроме пассажиров являются проводники, начальник поезда, начальник станции, заместитель министра и многие административные лица, от которых зависит судьба железной дороги.
Роман о работниках сферы обслуживания большого современного города — таксистах. Главные герои романа — молодой директор парка Тарутин и шофер первого класса Сергачев. Роман насыщен производственными, личными коллизиями, в которых переплетаются судьбы людей разных возрастов. Центральная идея романа — утверждение морали нашего социалистического общества.
Этот автор не нуждается в рекламе. Один из «культовых» авторов восьмидесятых годов, Илья Штемлер давно и хорошо знаком нашим читателям. Его бестселлеры «Таксопарк», «Универмаг», «Поезд» и другие книги заняли почетное место на книжных полках. В наши непростые времена писатель не только сумел отточить свое литературное мастерство, но и остался верен своим творческим принципам. Кропотливая работа с «материалом», прекрасное знание жизни во всех ее проявлениях, глубокий психологизм — вот некоторые из слагаемых его успеха.
Действие романа Ильи Штемлера «Гроссмейстерский балл» происходит в наши дни на ленинградском заводе, куда направляются выпускники одного из институтов. Люди, для которых честность, принципиальность и ответственность за порученное дело стали нормой поведения, сталкиваются с теми, кто пренебрегает своим служебным долгом.
Однажды утром соседский пес во время прогулки нашел во дворе дома, где жил известный журналист Евсей Дубровский, труп младенца. Начинается расследование, к журналисту обращается милицейский дознаватель. Однако неожиданным образом по ходу дела Дубровский из свидетеля становится подозреваемым… Об этом, а также о страстях библиофилов, о любви и ненависти, о долге и чести, о вечных темах русской литературы читайте в новом романе Ильи Штемлера «Сезон дождей».
Произведения Ильи Штемлера объединены интересом писателя к моральному облику нашего современника, к острым проблемам, которые приходится решать в сложные моменты жизни.
Герой романа Олег Курганов рассказывает об одном своем путешествии, во время которого он пережил личную драму. Курганов вспоминает свою жизнь, удачи и неудачи, старается разобраться в своих чувствах, мыслях, в самом себе. Вслед за Олегом Кургановым читатель совершит путешествие в детство и юность героя, вместе с ним побывает в тех краях, которые он увидел. Это Сибирь и Кавказ, Москва, Великие Луки, Ташкент и Ленинград; это Париж, Афины, Бейрут.
Действие романа Анатолия Яброва, писателя из Новокузнецка, охватывает период от последних предреволюционных годов до конца 60-х. В центре произведения — образ Евлании Пыжовой, образ сложный, противоречивый. Повествуя о полной драматизма жизни, исследуя психологию героини, автор показывает, как влияет на судьбу этой женщины ее индивидуализм, сколько зла приносит он и ей самой, и окружающим. А. Ябров ярко воссоздает трудовую атмосферу 30-х — 40-х годов — эпохи больших строек, стахановского движения, героизма и самоотверженности работников тыла в период Великой Отечественной.
Повести и новеллы, вошедшие в первую книгу Константина Ершова, своеобычны по жизненному материалу, психологичны, раздумчивы. Молодого литератора прежде всего волнует проблема нравственного здоровья нашего современника. Герои К. Ершова — люди доброй и чистой души, в разных житейский ситуациях они выбирают честное, единственно возможное для них решение.
В 1958 году Горьковское издательство выпустило повесть Д. Кудиса «Дорога в небо». Дополненная новой частью «За полярным кругом», в которой рассказывается о судьбе героев в мирные послевоенные годы, повесть предлагается читателям в значительно переработанном виде под иным названием — «Рубежи». Это повесть о людях, связавших свою жизнь и судьбу с авиацией, защищавших в годы Великой Отечественной войны в ожесточенных боях свободу родного неба; о жизни, боевой учебе, любви и дружбе летчиков. Читатель познакомится с образами смелых, мужественных людей трудной профессии, узнает об их жизни в боевой и мирной обстановке, почувствует своеобразную романтику летной профессии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Камешки на ладони [журнал «Наш современник», 1990, № 6]](/storage/book-covers/a8/a894e9dfa835c638eeb9ba7e592b34226a6720c4.jpg)
Опубликовано в журнале «Наш современник», № 6, 1990. Абсолютно новые (по сравнению с изданиями 1977 и 1982 годов) миниатюры-«камешки» [прим. верстальщика файла].