Уйди скорей и не спеши обратно - [71]

Комиссар уже переговорил с заместителем прокурора и получил ордер на обыск магазина и квартиры Дамаса на улице Конвенции. Четверть часа назад туда отправились шесть человек.

— Дамас Вигье, — начал Адамберг, взглянув на его потертое удостоверение личности, — вы обвиняетесь в убийстве пяти человек.

— С какой стати? — спросил Дамас.

— Потому что мы вас обвиняем, — повторил Адамберг.

— Ах вон что. По-вашему, я убивал людей?

— Вы убили пятерых, — отвечал Адамберг, раскладывая перед ним фотографии жертв и по очереди называя их имена.

— Я никого не убил, — заявил Дамас, взглянув на фотографии. — Мне можно идти? — добавил он, вставая.

— Нет. Вы задержаны, можете сделать один телефонный звонок.

Дамас удивленно уставился на комиссара.

— Когда захочу, тогда и буду делать телефонный звонок, — проговорил он.

— Эти пятеро, — продолжал Адамберг, показывая фотографии по одной, — были задушены в течение недели. Четверо в Париже, последний в Марселе.

— Ну и прекрасно. — Дамас снова сел.

— Вы кого-нибудь узнаете, Дамас?

— Конечно.

— Где вы их видели?

— В газете.

Данглар встал и вышел, оставив дверь приоткрытой, чтобы слышать продолжение этого жалкого допроса.

— Покажите ваши руки, Дамас, — велел Адамберг, складывая фотографии. — Нет, не так, другой стороной.

Дамас послушно выполнил приказание и протянул вперед свои длинные руки ладонями вверх. Адамберг схватил его левую руку:

— Это бриллиант, Дамас?

— Да.

— Почему вы его перевернули?

— Чтобы не повредить, когда чиню доски.

— Он дорого стоит?

— Шестьдесят две тысячи франков.

— Откуда он у вас? Фамильная драгоценность?

— Мотоцикл продал, 1000 RL, почти новый, покупатель расплатился этим.

— Мужчины ведь редко носят бриллианты.

— А я ношу. Раз он у меня есть.

Данглар подошел к двери и знаком отозвал Адамберга в сторонку.

— Только что звонили ребята с обыска. Они ничего не нашли. Ни пакета с углем, ни блох, даже крыс нет, ни живой, ни дохлой, а главное — ни одной книги, ни в магазине, ни дома, только несколько карманных изданий.

Адамберг поскреб затылок.

— Отпустите его, — настаивал Данглар. — Вы все равно ничего не добьетесь. Этот парень — не сеятель.

— Ошибаетесь, Данглар.

— Нельзя же цепляться за этот бриллиант, это смешно.

— Мужчины не носят бриллианты, Данглар. А он носит его на безымянном пальце левой руки и поворачивает камнем вниз.

— Чтобы не повредить.

— Ерунда. Алмаз нельзя повредить. Это самый надежный талисман от чумы. Он принадлежит его семье с 1920 года. Он лжет, Данглар. Не забывайте, что он трижды в день имеет доступ к урне чтеца.

— Господи, да он же ни одной книжки в жизни не прочел! — раздраженно воскликнул Данглар.

— Откуда нам знать?

— Вы можете представить этого парня знатоком латыни? Смеетесь вы, что ли?

— Я не знаком с латинистами, Данглар, поэтому не так предубежден, как вы.

— А Марсель? Как он мог оказаться в Марселе? Он постоянно торчит у себя в магазине.

— Его не бывает в воскресенье и понедельник утром. После вечернего чтения у него было время сесть на восьмичасовой поезд и вернуться домой к десяти утра.

Данглар в бешенстве пожал плечами и пошел к своему компьютеру. Если Адамбергу нравится выставлять себя дураком, на здоровье, а он в эти игры не играет.

Лейтенанты принесли ужин, и Адамберг разложил пиццу прямо в коробках на столе. Дамас поел с аппетитом, у него был довольный вид. Адамберг спокойно подождал, пока все насытятся, поставил коробки возле мусорной корзины и продолжил допрос за закрытой дверью.

Через полчаса Данглар постучал. Похоже, он немного смягчился. Взглядом он попросил Адамберга выйти.

— Дамас Вигье не зарегистрирован, — тихо проговорил он. — Человека с таким именем не существует, у него фальшивые документы.

— Вот видите, Данглар. Он лжет. Проверьте его пальчики по картотеке, он наверняка отбывал срок. Проверим его с самого начала. Тот, кто вскрыл замки у Лорьона и в Марселе, был знатоком своего дела.

— Файл с отпечатками не открывается. Я же вам говорил, что эта чертова база меня уже неделю достает.

— Езжайте в министерство, старина, и побыстрее. Позвоните мне оттуда.

— Черт, на этой площади все живут под фальшивыми именами.

— Декамбре говорит, что бывают места, где веет особенный дух.

— Ваше настоящее имя не Вигье? — задал вопрос Адамберг, прислоняясь к стене.

— Это фамилия для магазина.

— А для документов? — Адамберг протянул ему удостоверение. — Вы живете по фальшивым документам.

— Один знакомый их сделал, мне эта фамилия больше нравится.

— Почему?

— Потому что не люблю фамилию отца. Слишком известная.

— Так назовите ее.

Дамас впервые умолк, стиснув зубы.

— Я ее не люблю, — выговорил он наконец. — Все зовут меня Дамас.

— Ну что ж. Придется подождать эту фамилию, — сказал Адамберг.

Адамберг вышел пройтись, оставив Дамаса под охраной лейтенантов. Иной раз очень легко отличить, когда человек врет, а когда говорит правду. А Дамас не врал, говоря, что никого не убил. Адамберг видел это по его глазам и слышал по голосу, это читалось у него на губах и на лбу. Тем не менее комиссар был убежден, что перед ним сеятель. Впервые, допрашивая подозреваемого, он ощущал в себе какое-то странное раздвоение, словно две половины его существа вступили в противоречие. Он позвонил ребятам, которые обыскивали магазин и квартиру. Обыск совершенно ничего не дал. Через час Адамберг вернулся к себе в кабинет, прочел факс, присланный Дангларом, и переписал его себе в блокнот. Он почти не удивился, увидев, что Дамас уснул, сидя на стуле, крепким сном человека с чистой совестью.