— Мы решили, что Эдгар вас выгораживает, — пояснил Саймон, подцепляя мясо на вилку, — но, тем не менее, хочет дать нам подсказку, не говоря напрямую. Такое случается. Было печально разочароваться.
— Мне хватает холстов и красок, нет необходимости в использовании тел, — зло бросил Доминик.
— Вам лучше уехать из города, — Саймон качнул головой. — На пару лет. Ваше имя будет звучать всё время, пока идёт судебный процесс. И газетчики обязательно воспользуются этим.
— Чем? — Доминик не понимал, куда клонит Рид.
— Вы тоже станете убийцей, — пояснил он. — В глазах общественности, конечно. Уезжайте.
— А мои показания? Они не нужны? — Доминик нахмурился.
— Нет. Есть другие доказательства. Есть признание. И я точно знаю, что адвокат не станет выкручиваться, — Саймон усмехнулся. — Да, наш друг сядет за решётку.
— И Норт?
— Против него слишком много прямых улик, — Рид пожал плечами. — Он был небрежным подражателем, одержимым глупой идеей. Никакой адвокат его не вытащит.
— И он тоже признан вменяемым? — удивился Доминик.
— Признан, — Саймон вздохнул. — Понятие вменяемости сейчас столь причудливо… Я бы сказал, что они оба больны, инфицированы своей одержимостью. И желание показать внутренностям человека свет, и жажда обратить на себя внимание убийствами для меня за гранью нормальности. Но есть процедуры.
— Что ж… Не представляю, что было бы правильнее для них обоих, — Доминик отпил вина. — И не хочу этого представлять.
— Покиньте город, — снова начал Саймон. — Я не ваш друг, знаю. Вы не впустите меня в свой круг ни за что, но как любезный враг я прошу — уезжайте, Доминик.
Вэйл не возразил. Он чувствовал, что Рид в чём-то прав. Переезд — такая неприятная вещь, но в этот раз, наверное, действительно необходимая. Нужно было созвониться с Алексом и спросить у него. Однако прямо сейчас Доминик посмотрел Саймону в глаза. Те были светлыми и честными.
— Жаль, что Терри так и не понял, — Доминик не мог не высказать этой мысли вслух, — свет может быть разным. Один — простой и ясный — сияние солнца. А другой — незримый — свет души, если позволите. Сияние разума. И чтобы воспринять свет полноценно, не нужно вскрывать тело. Нужно взяться за скальпель, который распотрошит душу.
— И что же это за скальпель? — Рид всё ещё слегка улыбался.
— Искусство, — ответил Вэйл и отвернулся. — Искусство…
Ему было больно. Терри сам не сознавал того, что творил. Его идея была ложной. Он не чувствовал красоты. Зато Доминик точно знал, что именно должно было быть вложено в слова «увидеть свет».
