Увидеть свет - [28]

Раньше он позвонил бы Рику, который больше других помогал ему наладить связь с социумом, но сегодня разговор с ним казался почти невозможным. Доминик всё чаще задумывался, что стоит вовсе оборвать любые контакты, пока не ясно, кто на самом деле причастен к убийствам.

Жаль, что это было нереально.

Он снова посмотрел на картину и увидел вдруг, что этот образ был для него в том числе и продолжением диалога. Может быть, кто угодно объявит это глупым, но Доминик как-то сумел, пусть даже только внутри себя, говорить с убийцей-творцом. Задавать ему одни и те же вопросы — что есть красота, есть ли она в смерти, может ли прерывание чужой жизни стать искусством? Доминик читал, как они проступают в его картинах, как они проявляются в солнечном свете, выделяются из линий и форм.

Будут ли они заметны кому-то ещё? Опознает ли их адресат?

И какого чёрта он вообще взялся за этот разговор?!

* * *

Алекс позвонил часом позже, когда Доминик, более-менее умиротворённый собственной картиной, расположился в гостиной, намереваясь поймать хоть какой-нибудь выпуск новостей.

— Это гениально, — сказал он совершенно спокойно. — Ты открываешь очередной виток творчества?

— Всего лишь выражаю чувства, — и на Доминика вдруг навалилась смертельная усталость.

— Я покажу фотографию Анхелике. Это может стать глотком воздуха для её выставки. Можно подогреть интерес…

Доминик не слушал. На самом деле ему пора было ложиться спать, он вымотался. И теперь это чувствовалось яснее ясного.

— Пожалуй, ты можешь справиться сам, — сказал он, и Алекс всё-таки уловил что-то в его голосе.

— Я возьму всё на себя, — тут же заметил он. — Тебе не нужно будет волноваться о чём-либо.

— Вижу её напротив The Light, — поделился Доминик, сдерживая порыв бросить трубку или даже разбить телефон о стену. — Приглушённый свет, высветить только два полотна, лицом друг к другу. Музыка…

— Прекрасная мысль, я поговорю с Анхеликой. Как ты назвал её?

— The Dark, — усмехнулся Доминик. Для него это всё ещё было шуткой.

— О, понимаю. Позвоню завтра.

Отложив мобильный, Вэйл поднялся и размял спину. Телевизор бормотал о чём-то, но уже не хотелось прислушиваться и даже искать интересующую информацию. Немного злясь на себя из-за этой незавершённости, Доминик всё же отправился в спальню.

Он взбил подушки, недовольно задёрнул плотные шторы и огляделся, в поисках маски для сна. Дневной или вечерний сон он не любил, но сейчас не мог сопротивляться странному позыву. Точно кто-то назначил ему встречу там, за пределами реальности. И дело было даже не в вежливости — избытком её Доминик не страдал, а в невозможности отказаться. В жизненной необходимости окунуться в это чувство и дать ему вести.

Он уснул почти мгновенно. Сны пришли странные, но он так и не сумел их запомнить.

11

На этот раз Рик не позвонил, чтобы предупредить о письме. Доминик нашёл послание сам и некоторое время оцепенело рассматривал снимки, не в силах что-то сказать. Это был он, Творец. И снова распластанное тело — женское, оказалось шедевром. Оно было ещё чище, ещё ярче предыдущих, извлечённые органы, собранные в идеальную композицию по правилу золотого сечения… И всё же в картине ощущалась какая-то перемена.

Внезапно он почувствовал необходимость обратиться к первым фотографиям.

Поначалу Доминик не понял, в чём именно разница. Но сравнивать с первой жертвой или творением и не имело смысла. С женщиной творец обращался иначе, чем с мужчиной. Поэтому Доминик сразу же обратился ко второй жертве. И отличие мгновенно бросилось в глаза: третья, кем бы она ни была, имела длинные золотистые волосы. Настолько светлые и естественные, что Доминик был уверен — они настоящие, никакая краска не могла придать им такого оттенка.

И убийца тоже оценил их, уложив локоны вокруг головы нимбом. Для него эта девушка точно стала ангелом. Он омыл её, вычистил пол под ней или ещё каким-то образом убрал всю лишнюю кровь. Он трудился столь тщательно, будто… она была дорога ему и при жизни.

Догадка поразила Доминика. Почему же, почему он делает это? Что он придаёт своим холстам, что он старается донести? Какой именно дар?

На мгновение Вэйл постарался представить себя на месте убийцы. Увидеть на месте жертвы Мадлен. Но не смог.

Он и сейчас прекрасно помнил её тело, но воображение отказывалось служить, стоило ему попытаться коснуться вымышленным лезвием, вспороть кожу и войти глубоко в плоть. Любит ли он её до сих пор или уже давно нет, но вот так раскрыть её суть он бы не сумел.

Проведя тыльной стороной ладони по лбу, Доминик поднялся из-за стола и отошёл к окну. Ему бы хотелось увидеть там машину, людей, что угодно, только бы это отвлекло и заставило забыть спокойное выражение лица убитой. Видимо, он усыпил её, развернул лепестки её цветка — отчего в голову приходит лишь это сравнение? — в момент бесчувствия. И она покинула этот мир, даже не сознавая ужаса происходящего.

Ужаса и красоты.

Если второй жертве он дал возможность с этим соприкоснуться, то ангела отпустил в рай без всяких подробностей. Почему?

Что заставляет его вносить такие коррективы?..

И, чёрт возьми, зачем Доминик пытается найти ответы?!