Увидеть Хозяина - [18]

– Теперь вы! Сталью! Их надо острой, холодной сталью!

Мы были уже близко. Я уже видел их лица. Очень неприятные и странные лица. Анги – я только что снова вспомнил, как называются эти существа – выглядели, как очень смуглые люди со странно заостренными подбородками и очень большими острыми ушами. Ну да, главное-то отличие было в глазах. Глаза у них были красного цвета и светились.

Из-за спины у меня кошачьим прыжком вылетел Куниэда, и оба меча его тускло сверкнули в свете ламп. С другой стороны длинным бледным лезвием шумно взмахнул Святослав.

Я ждал крови, весь напрягшись. Мне случалось видеть кровь, много крови. Но я должен был приготовиться.

Выяснилось, что зря.

Каждый тяжелый удар меча, страшно рассекающий темную, дурно пахнущую одежду на этих гибких, сильных телах, производил очень странное действие.

Тела просто исчезали. Раздавался гулкий хлопок, взлетал клуб очень вонючего, серного, тошнотворного дыма, и на пол мягко рушилась груда грязного тряпья, лязгая и звякая металлическими бляшками, пряжками, лезвиями ножей и стволами оружия.

Еще, наверное, целых три или даже четыре секунды все мы стояли неподвижно, каждый сохраняя последнюю боевую позу: все – на полусогнутых ногах, Ланселот и Лестер – со стволами наизготовку, Святослав и Като – вытянув мечи перед собой, и я, со своим бесполезным ножиком, с ощущением внезапно хлынувшего в глаза горячего пота.

Больше нас никто не трогал.

– Куда теперь? – вполголоса проговорил Като.

– Мой командир – там, дома – обычно в таком случае говорил: беги назад, – полушепотом сообщил Ланселот, поводя оружием из стороны в сторону. – Мы возмущались, и тогда он говорил: значит, вперед!

И, не сказав более ни слова, мы почти в тех же позах, пригибаясь, все в том же порядке – Ланселот и Лестер, я, Като и Святослав – побежали прямо вперед, в глубину этого таинственного и неприятно пахнущего то ли ангара, то ли холла.

Мне уже представлялось, что бежать мы так будем долго, очень долго, преодолевая неведомые пространства, спускаясь и поднимаясь по незнакомым лестницам. Я так ясно это увидел, что даже почувствовал разочарование, когда мы уперлись в дальнюю стену зала (я назвал его про себя вестибюлем). В этой дальней стене не было такого количества дверей и проходов, как в тех, что оставались по сторонам от нас. В этой стене, облицованной черным искристым камнем, была только одна дверь. Дверь лифта. И возле двери была только одна кнопка, общепонятно обозначенная «вверх».

– Станем подниматься? – спросил Дик. – Или тут поищем?

– Одного анга живым бы взять, – пробормотал Ланселот. – Расспросили бы…

Позади нас, в глубине вестибюля – там, где мы только что прошли – раздавались сдавленные выкрики, из коридора в коридор перебегали неясные длинноногие тени. Где-то что-то отрывисто звенело и гудело. В общем, у ангов объявили тревогу. Длинноногих теней было много. Очень много. Я думаю, они по-прежнему не видели нас, но пытаться захватить одного из них в этой деловито организующейся, быстро прочесывающей тенями пройденное нами помещение полутьме было рискованно, слишком рискованно.

– Я вызову лифт, – тихо сказал я и нажал на кнопку.

Над дверью, над массивной, аспидно-черной в этой полутьме каменной притолокой, нарочито грубо вырубленной из камня, зажглось табло, показывающее положение лифта. Мы были в самом низу, а лифт шел с самого верха, и шел он медленно, очень медленно. Еще бы: я вспомнил, что над нами – множество этажей, сотни метров могучих каменных построек, трехсотметровые стены и полукилометровые башни, а мы еще и находились ниже уровня земли.

– Есть немного времени, – пробормотал Ланселот и посмотрел на меня (вместо того, чтобы звать меня по настоящему имени, подумал я: он еще утром, у мельницы, попросил всех не называть меня вслух по настоящему имени, и никого – кроме меня – это не удивляло, и Като даже пробормотал что-то вроде «и верно, ведь имя дает немалую власть»). – Ты сможешь прикрыть одновременно себя, их троих и меня? Я вот в эту ближнюю дверь… Мне нужен только один из гоблинов, понимаешь?

Откуда я знал, кого, как и сколько я смогу прикрывать? Ланселот своим характерным боевым шагом – согнувшись, едва ли не вприсядку – быстро-быстро направился к последней в череде освещенных и неосвещенных дверей в левой от нас стене вестибюля, за которой было какое-то озаренное голубоватым и красноватым светом каких-то приборов и экранов помещение. Я побежал за ним на подгибающихся ногах: здорово я отвык от физических нагрузок в последние два года, и на вторые сутки бесконечной пешей ходьбы с элементами спортивного ориентирования, особенно по контрасту с размеренными недолгими прогулками по вечернему Белграду, казались мне каким-то бесконечным кроссом – я опять вспомнил тот злополучный кросс в армии. На ходу я усиленно думал, что гоблины не видят Дика, не видят меня, не видят Като и Святослава, а главное – не видят нашего Робин Гуда, который своими странными скользящими шагами уже уходил в полуосвещенную дверь, и мне пришлось наддать, чтобы только увидеть внутри, что это какой-то пост или диспетчерская, там много горящих и мигающих красным предупредительных транспарантов, на всех экранах мечутся, прочесывая помещения, длинноногие тени, а три-четыре таких же длинноногих – выше нас! – щелкают переключателями и клавишами, как настоящие люди, если не обращать внимания на длинные уши и красные, тускло светящиеся глаза; Робин-Ланселот на бегу еще сильнее наклонился, выхватывая из правого сапога здоровенное, широкое, изогнутое к концу лезвие, живо напомнившее мне штык-нож израильских коммандос, который нам показывали еще до армии – на военной кафедре в универе. И тут зеленовато-розовое свечение, исходившее из дальней части этого помещения, которое я из-за неприятной полутьмы не мог рассмотреть в подробностях, усилилось, я почти увидел лица ангов (а не только глаза), но тут их лица стали отворачиваться от нас туда, откуда исходило это свечение, стремительно меняющее цвет на зелено-желтый – как будто в помещении медленно разгоралась неожиданно приятная для глаза лампа, ведь цвет этого свечения стал уже совсем таким, какой бывает от керосиновой лампы, и вдруг один из ангов громко, грубо и, что там греха таить – страшно крикнул на линке: