— Что там так прямо и сказано? — спросил Лутц.
— Все.
— А что именно, ты не помнишь? — настаивал Лутц.
— Мама не хотела, чтобы я родился, и из-за меня она…
— Довольно, Оливер, ты не обязан все нам рассказывать, — сказал шеф, но Лутц возразил:
— Если бы мы узнали, что тебе известно, это могло бы помочь следствию.
— Из-за меня мама не хотела больше жить с папой, зато она путалась с сотней других! — выкрикнул Оливер.
— Плачь, Оливер, не стесняйся, у тебя для этого есть причины.
— Я и не думаю плакать, — сказал Оливер. — Я ненавижу свою мать. Пусть хоть умрет — мне не жалко.
— Почему ты поехал в Лозанну? — спросил шеф.
— Я хотел спрятаться, пока не вернется папа.
— Это Зайлер отправил тебя в Лозанну?
— Очень мне нужен этот психованный Зайлер.
— Ну, хорошо. Значит, ты сам решил ехать в Лозанну, а про туфли случайно вспомнил за обедом?
— Совершенно верно.
— Тогда пойдем дальше. Кстати, если хочешь кофе или еще чего-нибудь…
— Нет, я ничего не хочу, большое спасибо, — поблагодарил Оливер.
— Когда ты познакомился с Рут Кауц? — спросил шеф.
— Точно не помню. Может, год, а может, и полтора года назад.
— А где?
— У Караяна, то есть, извините, у Герберта. Родители Герберта уехали на субботу и воскресенье и разрешили ему устроить вечеринку.
— Чем вы занимаетесь на таких вечеринках? — спросил Лутц.
— У родителей Герберта есть стереофонический проигрыватель. Слушаем пластинки, танцуем, пьем, флиртуем и тому подобное.
— Что вы пьете?
— Кока-колу, виски.
— Виски?
— Еще ром-колу.
— Спиртные напитки?
— Естественно!
— Ты находишь это естественным? — спросил Лутц.
— А вы не находите?
— Послушай, Оливер, здесь мы задаем вопросы. А твое дело — отвечать, — отчеканил Лутц. — Значит, ты и твои друзья считаете, что пить виски — естественно?
— Да.
— И кроме того, вы танцуете?
— Да.
— И больше ничего?
— Девчонки флиртуют с ребятами, и наоборот.
— И больше ничего не происходит? — нажимал Лутц.
— Все, что полагается.
— А что полагается?
— Если двое захотят, то они занимаются…
— Чем занимаются?
— Любовью.
— То есть они вступают в половые сношения?
— Мы говорим только «занимаются любовью». Или просто «занимаются».
— В шестнадцать лет? — спросил Лутц.
— Ну, господин Лутц, — вмешался шеф, — мы с вами давно знаем, что нынешняя молодежь не так скована, как были мы когда-то. Значит, ты познакомился с Рут Кауц на той вечеринке?
— Да.
— И у вас тогда же возникли интимные отношения? — спросил шеф. — Теперь ты уже этого не помнишь?
— Почему же, помню, — ответил Оливер. — Мы занимались этим в коридоре.
— И с тех пор у вас пошла любовь? — спросил шеф.
— Да что вы, — возразил Оливер, — теперь так не бывает. Подвернется случай — можно еще раз. А не с этой, так с другой.
— Выходит, о более или менее прочной связи между тобой и Рут Кауц говорить не приходится? — спросил шеф.
— Нет.
— Но ты с ней после этого еще встречался?
— Виделись почти каждый день.
— А что было семнадцатого августа? Когда и где вы условились встретиться?
— Точно по дням я не помню.
— Расскажи, что ты помнишь.
— Мне кажется, это было в позапрошлую субботу. Мои родители уехали, и я позвал Рут к себе, а она сказала, нет, она должна быть дома. И вообще, на что я ей сдался и так далее. Тогда я предложил, давай в первый же день, когда у нас рано кончатся уроки, покатаемся на моторке, ты можешь попробовать встать на водные лыжи. Тут она сказала: ладно, давай.
— Когда и где вы встретились в тот день?
— На вокзале в Тифенбруннене. Это конечная станция. Оттуда пешком дошли до Цолликона. Вы же знаете, где находится наш домик.
— В котором часу это было?
— Я не смотрел на часы, мы просто уговорились, что после обеда поедем в Тифенбруннен и будем там друг друга ждать.
— Потом вы пошли пешком в Цолликон, где у вас лодка?
— Да.
— А потом? Расскажи по порядку, что вы делали. Неужели я должен вытягивать из тебя каждое слово?
— А как вы себе представляете, что мы делали?
— Я никак себе не представляю, и вообще я ничего не знаю, меня там не было, поэтому ты должен мне все рассказать, — потребовал шеф.
— Значит, мы пошли в домик, разделись…
— В одном помещении? — спросил Лутц.
— Я раздел ее, а она — меня.
— Продолжай, — сказал шеф.
— Потом мы делали это…
— Где? — спросил Лутц.
— На надувном матраце.
— Мы проведем следственный эксперимент, и ты нам все покажешь.
— Продолжай, пожалуйста, — сказал шеф.
— Потом я спустил на воду лодку, и мы поехали на Верхнее озеро, я там знаю бухточку, где удобно встать на водные лыжи. Значит, мы поехали туда, и я показал Рут, как надо кататься. Примерно через час нам это надоело, и мы поехали обратно на Нижнее озеро, там мы купались, прямо с лодки, накупались всласть, но купанье меня очень возбудило, и мы тогда опять…
— Посреди озера, в лодке? — перебил Лутц.
— Да. В лодке ведь есть каюта. Вы разве не видели нашу лодку?
— Я еще увижу ее, а ты покажешь нам, как все это было.
— Дальше что? — спросил шеф.
— Рут была тоже ужасно возбуждена, и мы занимались любовью, а потом она сказала: поехали обратно к домику, я хочу есть. Рут знала, что там у нас на кухне всегда есть какая-нибудь еда и напитки. Тогда мы поехали обратно, поели и выпили немного, а потом лежали на террасе, у самого озера, на надувном матраце…
