Утром через десять веков - [12]

стебли цветущих роз.

вот так я чувствую себя,

когда думаю, что тебя нет.

если бы я знала, как музыку сотворить из нот —

я бы все равно выбирала слова.

слова.

чтобы каждым дыханием целовать

память твою.

12. 07. 11.

согреть

что же делает тот человек,

когда спелой вишней падает магистраль

вдоль стекол его окна?

не сестра ведь и не жена,

шумная, огромная, отрешенная.

летят машины,

вуали черные

перебирает ночь.

я словно вымышленный персонаж,

меня не существует на самом деле.

и нас безжалостно разъединили.

читай вслух.

что же делает тот человек,

когда обнаруживает, что он глух,

что напрасно прикасается музыка

к барабанным его перепонкам?

и какой бы я ни была громкой,

и какой бы я ни была тихой, —

он чувствует только других

и титры

плывут по его рукам.

и разным земным полюсам,

и разным земным городам

зачем же вверили мы друг друга?

зачем же верили мы в друг друга?

и как ничтожно мало, как бесконечно много

моих в тебе слов.

январский воздух убаюкивать снег устал,

и мчится, мчится,

с жадностью голодных

приникнуть к твоим устам,

и не напиться ему во веки.

вот время разбирать на дрова лодки.

17. 01. 12.

верному другу моему

и. бродскому

мой друг иосиф

из города ленинграда,

мне всё чаще кажется,

что не снег опадает, сода

на мои запястья тонкие.

расскажите мне, как бросали

слова горькие

в лица, выкрашенные безумием.

для меня живее людей антонимы,

что поделать мне, как спастись?

ещё год и совсем зарастут

глаза эти пеленой.

у меня нет родины,

нет войска верного за спиной.

этот мир проглотил меня как удав,

и внутри голоса безутешных вдов,

худой девочки в белом платье.

а я так надеялась: он и я обязательно будем ладить.

у него есть север с множеством перекладин,

на которых сияют лучшие из спортсменов —

звёзды.

а теперь я, наверное, худший призрак

из тех, которые жили с вами.

расскажите, иосиф, как называли

те, что сильнее всего любили?

25. 12. 10.

король фонарей уличных

ваш смех звучит как приговор,

как отголосок ада.

вы тихий вор, печальный вор,

крадущий мои взгляды.

вы тот король, который, засыпая,

не произносит имени любимой,

который землю исходил до края,

но каждый шаг его был мимо…

осень-зима 2008 г.

планеты сонные

волшебство твоего взгляда

спрятано под мои ребра.

на расстоянии километра, двух футов, ярда

я чувствую себя победителем в любой жизни,

в смерти, в спорте.

я знаю, как вертится глобус в твоём кармане,

как он срывается вниз, тонет.

когда снег опадает сахаром,

города присылают с бумагами

слова о том, что никогда ничего не было —

я становлюсь фонарём сгорбленным.

ты догоняешь меня морем, переулками, портами,

ты целуешь мои стопы асфальтом.

а мне снятся чужие мелодии,

звенящие лампами маяки, карты,

по которым найти тебя в любой точке

можно закрыв глаза, потушив все свечи.

я думаю о тебе, и мне становится легче.

я – статуя, ты дышишь в моём предплечье.

я – дерево, ты бежишь по моим позвонкам.

я – дом твоего сердца, ты – мой дом.

21. 11. 10.

голос заключен

город так прижимается к бесконечным рельсам,

что ночами кажется: поезда стучат свой реквием.

в них живет (не доплыть, не выбраться)

тот, в кого не верю я.

глубоко он в сердце прокрался зёрнами,

и во сне растёт, вырастает в дерево.

голос заключен в прозрачное кружево

телефонных проводов,

и дрожит растерянно.

04. 12. 10.

сотканный шелкопрядами

в центре всех орлеанов

ливень неугомонный.

и двадцать световых лет

ты стоишь промокший.

по радио говорят:

как красив джесси оуэнс!

он так бежит…

стадионы рыдают в голос.

печаль моя навсегда осталась.

я знаю: ты не умрешь,

а меня очарует старость.

байкало-амурскую магистраль строят,

моя мама маленькая,

ходит по миру в строе.

мой папа старше её и на крыше курит.

их никто такими не вспомнит.

я думаю, что вселенная

уместилась бы в одной комнате.

в комнате сердце тьмы

под присмотром конрада.

не забывай обо мне.

за цветными гирляндами

лежит снег,

сотканный шелкопрядами.

06. 01. 11.

реквиемы и метели

снежные-снежные сумерки.

город весь сжался – замёрз.

вы умерли, точно умерли —

всё это всерьёз.

бродить мне теперь по улицам

до самых последних дней.

деревья как ведьмы сутулятся,

а снег всё быстрей и быстрей.

вы знали, наверное, множество

чудесных историй про зиму.

и плакать при вьюге можно мне.

вы умерли. непоправимо.

зима 2007 г.

теория струн

моя память слаба и я никого не помню.

мы с ней, кажется, год в чёрном море тонем.

мы с ней, кажется, вышли ко всем тупикам на свете,

и не видели только войны и смерти.

я иду пришивать рукав к рукаву и к платью.

она ждет годо, собирает мечи и латы.

а годо стоит и жует табак у соседней двери.

для него мы ещё не родились, уже поседели.

25. 01. 11.

искусственная немота

быстрее всего привыкаешь к лицам.

так сатурн утопает в кольцах,

так юпитер ветра глотает,

и седна бежит за сватами:

«эта крошечная земля

обладает осиной талией

и ключами от всех дверей».

как же мне позабыть, стереть?

как не помнить, не знать, не видеть?

снег всем улицам мышцы сводит.

я не выдержу, не смогу.

и солдатские сапоги

по израненным спинам лестниц.

на свете нет ничего прелестней

искусственной немоты.

27. 01. 11.

выбирать не твои страны

лучше любить эти тонкие кисти,

на которых видны вены.

запоминаться походкой лисьей,

выбирать не твои страны.

лучше молчать

как один в поле воин,

не сниться тебе, славному.

лучше расцветать по весне деревом