Утро псового лая - [74]

– Это продажная шкура, – сквозь зубы бросил Берквадзе, выглядевший совершенно спокойным. – Но он любит деньги, и сейчас остро в них нуждается, – презрительно оскалился Гоги. – Поэтому он будет честен со мной и с тобой тоже, до тех пор, пока мы ему будем платить. Кстати об оплате – эта сделка обойдется мне очень дорого. Надеюсь, ты помнишь, о чем мы договорились, Лечи?

– Разумеется, – развел руками чеченец. – Не переживай, дорогой, мы, вайнахи, хозяева своему слову. Как только Чечня станет свободной, твоя фирма получит неограниченную концессию на добычу нефти. Все будет в порядке.

Довгаев успокаивающе похлопал собеседника по плечу, и сидевший по другую сторону экрана Берквадзе только сейчас, одиннадцать лет спустя, понял, что с трудом сдерживал тогда отвращение, находясь рядом с чеченцем.

– Надеюсь на это, – кивнул бизнесмен. – Не хотелось бы, чтобы эти вложения не принесли дохода

– У меня есть еще предложение, – меж тем продолжил Довгаев. – Ты знаешь, что воевать с русскими готовы многие чеченцы, тысячи, даже десятки тысяч. Но это не солдаты, а мирные люди, и от них не будет много пользы. Нам нужны опытные инструкторы, которые обучат моих бойцов сражаться, пользоваться новым оружием. У тебя есть несколько нефтяных вышек в Дагестане, я знаю. Ты сможешь сделать так, чтобы в качестве рабочих туда прибыли арабы-наемники, которые сейчас ждут в Грузии? Вместо того чтобы тайком переходить границу, они могли бы попасть в Россию вполне законно, а уже потом перебраться в Чечню.

– Это слишком сложно и рискованно, – с сомнением произнес Берквадзе. – Я не уверен, что им удастся въехать в страну даже по поддельным документам, но я могу попробовать. Только за эту услугу ты будешь платить не обещаниями. Я хочу, чтобы всю нефть, которую вы добываете на своих кустарных заводах, продавали мне, а я уже сам займусь ее дальнейшей судьбой. Вы сейчас торгуете в России подпольным бензином, так теперь им хочу торговать я.

– Мне не принадлежит все, – сокрушенно сказал чеченец. – Некоторые владельцы подпольных заводов могут отказаться, но то, чем владею я, станет твоим с этой секунды. А со всеми остальными я поговорю, обещаю тебе.

Берквадзе смотрел и слушал, не отрываясь, Даше дышать стал реже, чем обычно. Если изображение было вполне сносным, хотя и несколько дерганым, звук оставлял желать лучшего, но владелец "Нефтьпрома", вспомнивший тот давний разговор, словно все случилось вчера, понял каждое слово.

Тем временем к беседующим стоя возле джипа гостям откуда-то из глубины низких кирпичных складов, возле которых стояли немногочисленные часовые, подошел невысокий полноватый мужчина в камуфлированном бушлате, украшенном полковничьими погонами.

– Наконец-то вы явились, – на лице полковника читалось облегчение. – Я вас заждался уже. Давайте поскорее приступим к делу.

– Конечно, дорогой, – тепло улыбнулся Довгаев, похлопав офицера по плечу. – Твое слово для нас – закон.

– Идемте, – полковник, бросив недовольный взгляд на водителя Берквадзе, как раз выбравшегося из джипа и с наслаждением закурившего, направился к приоткрытым воротам одного из складов, увлекая за собой посетителей. – Поскорее, идемте!

Тот, кто укрыл на себе миниатюрную камеру, последовал за полковником и его гостями, шагнув в узкую щель меж тяжелых створок ворот. Мрачные внутренности большого здания были заполнены множеством деревянных ящиков, на каждый из которых была нанесена малопонятная для штатского, но абсолютно ясная любому военному маркировка.

– Ну, что вас интересует? – офицер остановился в узком проходе между штабелями разнокалиберных ящиков, повернувшись лицом к своим спутникам и сложив руки на груди.

– Мне нужны зенитные ракеты, – переглянувшись с Берквадзе, ответил Довгаев. – Лучше всего "Игла". Есть такие?

– Ежели поискать, может быть, и найдутся, – довольно усмехнулся полковник, точно завзятый торговец с восточного базара. – Только "Иглы" – удовольствие не дешевое, – многозначительно произнес офицер. – У тебя есть, чем платить, дорогой?

– Назови цену, – бросил Механизатор, с трудом скрывавший презрение. Верно, он часто пользовался услугами разного рода предателей, тех, кто забыл, какой народ его породил. Но это вовсе не означало, что Лечи Довагев искренне любил таких людей.

– По пятьдесят штук баксов за ракету, – заявил полковник. – И не вздумай торговаться – ни на цент не сброшу.

– Идет, – кивнул Довагев. – По пятьдесят, так по пятьдесят. И сколько у тебя есть?

– Сорок комплектов. Годится?

– Да, – Лечи вновь кивнул. – Годится. Еще мне нужны противотанковые ракеты, лучше всего – "Конкурс". У федералов есть танки с активной броней, их тяжело подбить из гранатометов.

– "Конкурсов" нет, и будут не скоро, – покачав головой, ответил полковник. Кажется, ему было искренне жаль, что не удалось удовлетворить все запросы столь щедрых покупателей. – Возьми модернизированные "Фаготы". Они легче, пробиваемость почти такая же, как у "Конкурса", система управления точно та же. Я тебе могу продать тридцать пусковых установок и сотню ракет хоть сейчас.

– И почем отдашь?

– За каждую ракету – пять штук "зеленых", за саму пусковую установку – десять тысяч, – без раздумий назвал цену офицер. – Поверь, дешевле нигде не возьмешь, да еще такую партию сразу. – Полковник заметил колебания чеченца и поторопил его: – Решай, не трать мое время.