Утро Победы - [6]
— С кем? — переспросил комбат.
— Так и сказали: будем разговаривать только с генералом или полковником.
— А где я им возьму генерала? Да и полковников здесь не имеется. Небось, думают, что в рейхстаг советская дивизия ворвалась.
Неустроев задумался. Можно было бы, конечно, выйти из положения: позвони он сейчас комдиву генералу Шатилову или командиру полка полковнику Зинченко, те нашли бы выход, может, даже сами явились бы в рейхстаг. Но вряд ли стоит рисковать их жизнью, ведь проникнуть в рейхстаг не просто: Королевскую площадь фашисты держат под сильным огнем.
— Тяжелую ты мне, Ваня, задачку задал, — глядя на Прыгунова, произнес Неустроев. — Где же нам взять полковника?
И вдруг комбата осенила мысль: а что если на переговоры отправить Береста? Обмундировать его получше — чем не полковник? Такой ладный, широкоплечий…
— Есть полковник! — как бы сообщая всем, кто присутствовал здесь у столика штаба батальона, громко произнес Неустроев.
— Кто же он? — спросил старший лейтенант Гусев.
— Вот он, смотрите: Берест Алексей Прокопьевич.
Все взглянули на Береста. Да, сколько раз ему, боевому замполиту, доводилось выполнять самые ответственные поручения своего комбата. У всех в памяти вчерашний вечер, когда в рейхстаге появились полковые разведчики Михаил Егоров и Мелитон Кантария со знаменем Победы. Надо было пробиться на крышу рейхстага. Фашисты держали под обстрелом все лестничные марши, вели огонь на этажах. Но знамя нужно было поднять наверх. Эту задачу комбат возложил на лейтенанта Береста, который с группой автоматчиков к исходу 30 апреля все-таки пробился к куполу рейхстага. Михаил Егоров и Мелитон Кантария успешно выполнили задачу.
И вот снова жребий пал на Береста.
— Скидывай свой ватник, Леша, и живо брейся, — сказал Неустроев.
— Слушай-ка, Степан Андреевич, я все-таки лейтенант. И стал им, между прочим, совсем недавно…
— А разве полковником не сможешь? — улыбнулся Неустроев. — Твои, брат, плечи, любое звание выдержат.
Берест тем временем, сбросив ватник, приступил к бритью. Прыгунов принес в котелке воды и, когда лейтенант побрился, полил ему. Откуда-то появилась кожаная куртка. Бересту она в аккурат подошла.
Лейтенант Алексей Берест принял вполне полковничий вид: по верху кожанки ладно лег ремень с портупеей, на боку висела планшетка, а на руки натянуты перчатки.
— Взгляните-ка, братцы, на нашего комиссара, — произнес комбат. — Чем не полковник?
— Только брюки подкачали, — пожаловался «полковник». — Пожаром их лизнуло…
— Сойдет, товарищ полковник, — рассмеялся Неустроев. — Война, все-таки…
В подземелье к немцам пошли втроем: Берест, Неустроев и Прыгунов. Комбат в качестве адъютанта, а солдат — переводчиком. Уже перед самым спуском в подвальное помещение Берест попросил Неустроева снять ватную куртку.
— Зачем? — спросил комбат.
— Пусть фрицы ордена видят. Все-таки пять орденов на твоей груди.
И верно, когда парламентеры появились в расположении врага и начали переговоры, фашисты частенько посматривали на грудь низкорослого адъютанта. Видимо, думали, а сколько же орденов у самого полковника, ежели у адъютанта — пять.
Переговоры были краткими. Правда, фашисты пытались затеять торги: мы, мол, согласны сложить оружие, но сделаем это тогда, когда вы, русские, выведете своих из рейхстага… Берест был суров: капитуляция, и только!
— Если не сложите оружие — все до единого будете уничтожены. Капитулируете — гарантируем жизнь, — поставил точку Берест.
Было это в 4 часа утра 2 мая. В рейхстаге стояла тишина: фашисты рядились, как им быть. Ну, а наши готовились к новому штурму. И только в семь утра из подземелья вышел немецкий офицер с белым флагом и сообщил, что их генерал — начальник гарнизона войск рейхстага — отдал приказ о сдаче в плен.
Неустроев, обращаясь к Бересту, произнес:
— Поздравляю, товарищ полковник!
— С победой, товарищ капитан! — громко, на весь зал, раздался голос лейтенанта Береста.
Война здесь закончилась.
