Утраченное время - [131]

В два часа перед рассветом 31 августа Гендерсон убедил польского посла прибыть в английское посольство. Они встретились в кабинете, окна которого выходили на Вильгельмштрассе, и английский посол торжественно зачитал шестнадцать пунктов немецких предложений Польше.

«Они не неблагоразумны», — резюмировал англичанин. Польский посол Липский воздержался от каких-либо комментариев.

«Пожалуйста, прислушайтесь к моему совету и действуйте немедленно, — говорил Гендерсон. — Позвоните своему министру иностранных дел и передайте то, что вы услышали от меня, и что эти предложения разработаны в деталях. Скажите ему, что вы хотели бы обратиться к господину Риббентропу с целью официально получить эти предложения и сообщить их польскому правительству. Сделайте это сейчас же, я убедительно прошу вас!»

«Нет, не сейчас, — ответил Липский, — сейчас слишком позднее время!»

«Передайте вашему правительству, чтобы маршал Рыдз-Смиглы немедленно встретился с фельдмаршалом Герингом. Они бы быстро договорились. Можно было бы кое-что уладить».

«Я поставлю этот вопрос перед Варшавой, но не сейчас», — ответил польский посол.

Утром перед завтраком, а затем немного погодя, после завтрака, Гендерсон безуспешно пытался связаться по телефону с Липским: его не могли найти; когда он наконец застал его на месте, поляк отказался приехать в английское посольство, сославшись на занятость. Он был действительно очень занят: упаковывал чемоданы.

У Гендерсона была назначена встреча с Вейцзекером в министерстве иностранных дел, поэтому он решил послать Далеруса и Оджильви-Форбса к Липскому, чтобы еще раз обратить внимание поляков на предложения Гитлера. Швед с неохотой согласился выполнить это поручение; вместе с Форбсом они неслись через Берлин в открытой двухместной машине.

«Меня поразила серьезность обстановки только тогда, когда мы переступили порог польского посольства, — писал впоследствии Далерус. — Холл был заполнен ящиками и чемоданами, персонал посольства и слуги в спешном порядке готовились к отъезду. Липский принял нас в своем кабинете, откуда основная мебель уже была вынесена».

Форбс бегло набросал на бумаге основные пункты предложений Гитлера и передал их в дрожащие руки Липского. «Он на некоторое время уставился в бумагу, а затем сказал, что не в состоянии ее прочесть, — вспоминает Далерус. — Тогда я предложил продиктовать запись его секретарю. Вызвали секретаршу, разъяснили ей суть дела, и мы с ней вышли в соседнюю комнату, где она под мою диктовку отпечатала на машинке условия немцев». Далерус вернулся в кабинет с отпечатанным текстом и передал его Липскому, который взял бумагу, даже не посмотрев на нее. Едва заметным поклоном он попрощался со шведом и Форбсом.

«Знаете, что он заявил мне, пока вы диктовали в соседней комнате? — спросил Форбс Далеруса уже по дороге в английское посольство. — Он сказал, что его не интересуют никакие ноты или какие-либо предложения со стороны немцев».

В час дня 31 августа Липский позвонил в немецкое министерство иностранных дел и попросил у Риббентропа аудиенцию. «Получено указание правительства встретиться с министром иностранных дел рейха», — объяснил он.

Однако немцы об этом уже знали, так как они немедленно расшифровали телеграмму Липскому из Варшавы. Она являлась прямым результатом обращения англичан к Беку по вопросу о переговорах в Берлине и была направлена в Варшаву всего несколькими часами раньше. В пей говорилось:

«Запросите встречу и заявите следующее:

Прошлой ночью польское правительство получило от английского правительства доклад об обмене мнениями между германским и английским правительствами относительно возможности заключения соглашения между германским и польским правительствами. Польское правительство рассмотрит предложение английского правительства и в пределах нескольких часов даст официальный ответ английскому правительству».

Однако в этой телеграмме последний абзац привел немцев, и в частности Гитлера, в оцепенение:

«Следующее особое и секретное указание предназначено только для посла.

Ни при каких обстоятельствах не вступайте в какие бы ни было обсуждения; если германское правительство сделает какие-либо устные или письменные предложения, вам следует отвечать, что вы не уполномочены получать или обсуждать подобные предложенпя и что вы только уполномочены передать вышеуказанное сообщение от своего правительства и ждать дальнейших указаний» *.

Для фюрера этого было достаточно и 31 августа в 12 часов 40 минут он отдал приказ начать осуществление «Белого плана» утром 1 сентября.

Штурмбанфюрер СС Альфред Гельмут Нойжокс с 16 августа находился у Глейвица, примерно в сорока ми-

¹ При опубликовании польской «Белой книги» польское правительство изъяло эту фразу из данного документа. — Прим. авт. лях юго-восточнее Оппельна, ожидая дальнейших указаний; он уже начал было задумываться над тем, будет ли вообще осуществляться та операция, для которой он был направлен сюда.

В 1939 году Альфреду Нойжоксу было двадцать семь лет. В СС он служил с восемнадцати лет, в двадцать один год работал в системе СД. К этому времени он уже участвовал в осуществлении крупнейших операций, разработанных Гейдрихом, шефом СД: в контрабандной доставке оружия в Австрию и Судеты в 1938 году, в поджоге синагог и в бесчисленных нападениях на подозреваемых противников режима, что вполне соответствовало его вкусу к насилию.