Утраченное искусство бега. Путешествие в забытую сущность человеческого движения - [29]

Происходит процесс обучения. В некотором смысле это похоже на обучение кого-то новому навыку, например игре в теннис, только в твоем случае ты на самом деле имеешь дело с людьми, которым также приходится перебарывать свой многолетний опыт бега в совершенно другом стиле».

Постепенно у меня начала складываться общая картина: чем активнее мы использовали новые движения, тем более машинальными они становились. А если эти движения были эффективнее тех, что мы делали прежде, то со временем снижались не только воспринимаемые, но и фактические энергозатраты. От нас лишь требовалось перетерпеть неизбежные первоначальные трудности, связанные с кажущимся увеличением затрачиваемых усилий в процессе усвоения новых движений.

Лично мне это казалось чем-то удивительным. Многие из нас действительно умеют бегать, и в простоте бега заключается одновременно и его красота, и самая большая проблема.

Я же стремился раскрыть секреты того, как мы бегали десять тысяч лет назад, когда были охотниками-собирателями. Мне хотелось, чтобы в своем беге люди использовали то, чем наградила их мать-природа, сделав более приспособленными для выполнения стоящих перед ними задач, а не просто более выносливыми. Причем теперь я был убежден, что ключ к разгадке скорее в нашем программном[12], а не аппаратном обеспечении[13]. Если донести до бегуна эту идею, а также то, какие трудности ему понадобится преодолеть, включая изначально кажущееся увеличение затрачиваемых усилий, то ему будет гораздо проще справиться с ними. Он должен понять, что воспринимаемая нагрузка увеличивается из-за того, что он пытается изменить свою норму, задействовав в этом процессе свое сознание, и со временем, когда организм подстроится под новые движения, ему станет намного легче их выполнять.

Я покинул Сэма убежденным, что если нам удастся убедить свой разум в необходимости изменить привычные движения и не отступить от поставленной цели, несмотря на первоначальные трудности, то изменение нашего программного кода может стать тем самым заветным ключом к аппаратным изменениям, которых мы хотим добиться.

В своих поисках я пришел к выводу, что зачастую мы учимся на крайностях. Проведя столько времени в удушающей жаре джунглей, я решил, что в своей следующей поездке сменю раскаленную сковороду на морозильную камеру.

Северный полярный круг, Швеция

Я услышал, как моя нога дважды хрустнула, когда мы рухнули на землю. Оставшись наедине со своей болью, я сплюнул заполнившую рот желчь и замер, оценивая повреждения. Я представил, как моя израненная и покореженная конечность покоится под тяжестью давящей груды льда. Меня трясло. То ли от холода, то ли от шока. Я знал лишь то, что пора выбираться. Высвободив руки, я начал копать.

За несколько мгновений до произошедшего мы мчались вперед, пытаясь догнать невероятно быстрого Робби Бриттона. Он был опытным и титулованным участником ультрамарафонов (Робби выиграл бронзу на чемпионате мира по суточному бегу в 2015 году), и мы понимали, что остальным соперникам будет сложно его обойти, однако и подумать не могли, что мы не успеем за ним на снегоходе. Он опережал остальных бегунов на многие километры, и нам нужно было добраться до финиша первыми, чтобы организовать ему теплый прием. Температура упала до –40 °C, так что ждать на холоде было бы не самым приятным занятием. Кроме того, я прикрепил к телу Робби датчики движения, чтобы анализировать динамику его бега во время марафона, поэтому старался держать его в поле зрения.

Снегоход постоянно буксовал и в какой-то момент начал проваливаться под снег. Я ускорился, надеясь вывести его из заноса, однако избежать падения не удалось, и в итоге я оказался под толстым слоем снега, загруженным под завязку снегоходом и Бреттом Рокосом, медиком марафона.

К счастью, помощь не заставила себя долго ждать, подоспев в лице директора марафона Криса Книга, который помог нам выкопаться из снега. Когда с меня наконец сняли снегоход и я увидел, что моя нога повернута в нужную сторону, мне ощутимо полегчало. Следующим испытанием было встать на ноги, однако попытка была встречена острой болью. Нога не выдерживала ни малейшей нагрузки, однако оставаться на холоде было нельзя. Мы сильно замерзли, и было срочно нужно ехать дальше. В любом случае мне необходимо было сделать свою работу. Решив не упоминать про услышанный хруст, я запрыгнул обратно в снегоход, и мы направились к финишу.

Мы приехали за полярный круг ради Ice Ultra – пятидневного забега на 230 километров по замерзшим равнинам шведской Лапландии, включенной в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в качестве последней точки Европы, нетронутой человеком. Условия трассы были диаметрально противоположны Амазонии. Здесь не было ни насекомых, ни змей или других ядовитых тварей. Беспокоиться о каких-то экзотических растениях также не приходилось. Мало что могло пережить столь суровый мороз. Вокруг простирался красивый холмистый снежный пейзаж, грозящий переохлаждением любому отчаянному бегуну, решившему на мгновение остановиться и насладиться видом.

Я был здесь впервые и перешел в режим выживания, глотая обезболивающее и убеждая себя, что с моей ногой – которая вполне могла быть сломанной – все не так уж и плохо. Впрочем, все это не умаляло важности сделанных мною открытий. По иронии судьбы самое главное из них было связано с тем, что я только что испытал на себе во всем его безжалостном проявлении: ударное воздействие.