Утешение в дороге - [46]

Я вернулась на свое место у изгиба дороги.

Ко мне приближался драндулет KATERBLATTUMM для перевозки скота. Это такая нелепая конструкция с кабиной спереди и открытой платформой сзади, куда загоняют коров. Но я не могла заглянуть внутрь, поскольку в деревянном загоне практически не оказалось щелей. Я представила себе, что он под завязку набит несчастными животными, которых везут на бойню. И очень скоро они будут болтаться на крюках в мясной лавке. Я выставила вперед большой палец, но почему-то вспомнила вегана Фила и опустила руку. И удивительное дело: грузовик все равно остановился.

Я не двигалась. Водитель открыл дверь и высунулся. Пухлый, круглолицый, с темными кудряшками на макушке и выбритым затылком, он улыбался во весь рот. В его облике встретились Семейка Аддамс и Джек-потрошитель.

– Подвезти, детка? – крикнул он.

– Хм… – буркнула я.

– Куда тебе?

– А ты куда едешь?

– Лампетер.

– Не пойдет, – важно заявила я, как королева этой страны. – Мне нужно в Фишгард.

– Могу подбросить до Лландовери, – сказал он.

Я вспомнила знакомое по карте название, только произнес он его по-другому: Клан-до-вери.

– Ты имеешь в виду Ландо-вери?

Он хлопнул себя по ляжке.

– Смешно. Это как назвать твой одуванчик в ухе «оде-ван-чиком».

Он завизжал от смеха. Я не сдержала улыбку. Вытащив одуванчик из-за уха, я отшвырнула его в сторону.

– Так ты едешь или нет? – спросил парень.

– А что там сзади? – Я слышала какую-то возню и дыхание в загоне, и темные формы проступали сквозь щели.

– Свиньи.

– Свиньи?

Я сморщила нос. Вспомнила Фила и его историю про овец с проколотыми ушами. Я шагнула вперед, заглянула в щель между деревянными планками и различила бледную щетинистую шкуру и темные пятна. Потом я услышала хрюканье. Что же до запаха, оставляю это вашему воображению.

– Тебе не нравятся свиньи? – сказал он.

– Свиньи мне как раз нравятся, – ответила я.

– Тогда чего ты ждешь? Они не кусаются. Садись.

Мозги опять встали враскоряку. Я подумала о полицейской машине и о том, что мне нужно поскорее убраться с дороги. С другой стороны, этот парень не вызывал у меня доверия, не то что Фил. Я вгляделась в его глаза в лучиках морщинок и сказала себе: «Он просто обычный водила, Холл. Никакой не убийца с топором».

– Ладно. – Я забралась в кабину и застегнула ремень безопасности. Сиденья были не такими высокими, как в грузовике Фила, и в обшарпанной кабине воняло пóтом и куревом. Но когда мы выехали на дорогу, белые разделительные полосы встретили меня, как старые друзья. Грузовик потряхивало, как будто все свиньи разом отбивали чечетку.

– Как тебя зовут? Меня – Кирк.

Я только что заметила пластмассовый леденец, свисающий с зеркала заднего вида. В нем помещалась женская фотография по пояс. Сногсшибательная голубоглазая блондинка. Сердце ушло в пятки.

– У тебя его нет?

– Чего?

– Имени.

– Ах да. Солас.

Кирк наклонил голову, как сбитый с толку пес.

– Солас?

– Ага.

Он усмехнулся.

– Ничего себе имечко. Экзотика.

«Возможно, он совершенно безобиден, – успокаивала я себя. – Многим мужчинам нравятся такие картинки. Помнишь тот журнал у Трима? Там все было намного грубее. И Трим ведь нормальный, не так ли?» Тут я подумала, что назвать Трима нормальным – все равно что назвать Гитлера святым. «Ладно, Трим-Неприятность не совсем нормальный. Но я же с ним справлялась, верно?»

– Ты очень серьезная, – сказал Кирк. – Выглядишь так, будто за тобой гонится налоговая служба.

– А?

– Налоговый инспектор.

– О. Ха-ха. Нет, не гонится.

– А за мной охотится, – сказал Кирк. – Вот уже пять лет не подаю декларацию. Хочешь послушать радио?

– Не-а, – сказала я. Хватит с меня новостей. – Скажи, Кирк?

– Да?

– А что будет с хрюшками?

– В смысле?

– Я имею в виду, это же твои свиньи?

– Нет. Я просто везу их на своей машине.

– И куда везешь?

– Как я и сказал. В Лампетер.

– Да, но, когда они туда доберутся, что будет потом?

– А, понял. – Кирк хлопнул ладонью по рулю и рассмеялся. – Ты из тех защитников прав животных?

– Просто любопытно. Я имею в виду, они для отбивных или чего-то еще?

– Эта партия направляется на свиноферму, – сказал он. – Насколько я знаю, они предназначены для разведения.

– Разведения?

– Ага. Так что можешь не волноваться, дорогая. К вечеру они будут кататься как сыр в масле. Валяться в грязи. Жевать желуди.

– Это здорово. Ты меня успокоил.

Я решила, что, возможно, он лучше, чем выглядит. Меня больше не тревожила обнаженная фигура в леденце. Я просто думала об этих свиньях и о том, что они в безопасности, так же как и я, пусть даже и в драндулете, потому что никто, никто не знает, где я. Мы ехали молча, рассекая лужи, оставленные дождем. Горы становились все выше и утопали в густой дымке, так что невозможно было различить ни деревьев на склонах, ни вершин. Они возникали из ниоткуда, словно голубые призраки.

Мы проехали мимо старого каменного паба, освещенного рождественскими огнями. Мне не приходилось видеть такое средь бела дня, да еще в июне. Помню, Майко однажды сказал, что бедные вывешивают рождественские гирлянды пораньше, потому что живут надеждой, а богатые не торопятся и делают это перед самым Рождеством, потому что их надежды уже сбылись. Должно быть, люди в том пабе совсем отчаялись, подумала я.