Утешение в дороге - [31]

Надо мной скрипнула половица. Я резко очнулась. Жужжание лифта исчезло, и я вернулась на странную лестницу в этом странном доме в предрассветные часы. Я сидела, свернувшись клубочком, прижавшись щекой к парику. Слабый свет прокрадывался, как воришка, сквозь входную дверь. Я услышала шаг, потом еще один.

Холл. Быстро. Вали. Отсюда.

Открылась дверь комнаты. Послышалось ворчание – мужчины или женщины, я не разобрала, – но не сомневалась, что через секунду включится свет, и меня поймают.

Я подхватила парик и «ящерку» и кубарем скатилась со ступенек, ударившись коленом о ножку стола в холле.

– Эй! Ты!

Мужской голос, но не Тони. Кто-то постарше.

Я стояла у двери, возилась с ручками и кнопками, но все без толку. Зажегся свет.

– Я звоню в полицию!

Мне все-таки удалось открыть дверь, и я вывалилась наружу, морщась от боли в колене.

– Стой! Ты!

Он спускался по лестнице. Я забыла про колено и побежала вслепую – по дорожке, по улице, по шоссе – и боль притупилась окончательно от такой гонки. Я бежала, пока не выдохлась, а потом еще немного и наконец перешла на шаг, и тогда колено снова напомнило о себе.

Обернувшись, я убедилась, что никто не идет следом. Я отдышалась. Было тихо, только-только начинало светать. Я оказалась возле автобусной остановки, где села на скамейку.

Все вокруг выглядело серым. Ни птиц. Ни машин.

По обочинам дороги торчали зеленые заплатки травы. Виднелись раскиданные тут и там большие дома. Деревья стояли не шелохнувшись. Прохладный воздух щекотал мне нос.

Я вспоминала тот дом и его запахи, блуждающие руки Тони, лестницу и злобного жильца, и свой день рождения, о котором никто не знал, и плакала. Я плакала так горько, как будто меня поймали, хотя это не так.

Где-то в глубинах памяти мама плакала вместе со мной. «Путешествую по миру и семи морям, – пела она над пустым стаканом. – Все что-то ищут». В тот день Дэнни так и не пришел. Теперь я вспомнила. Никакого шампанского, никакой вечеринки, никаких билетов в Ирландию. Все, что я видела сквозь потрескавшуюся старую линзу, это пустой опрокинутый стакан, и тающий в нем лед, и себя, свернувшуюся калачиком под одеялом в обнимку с Розабель, засыпающую под мамино мурлыканье о счастливых мечтах. И никаких признаков Дэнни-боя, нигде.

22. Прогулка сквозь рассвет

Я чувствовала себя развалиной.

В кустах позади меня проснулась птица. Она щебетала, отдуваясь за всю Англию. Я вытерла слезы рукавом.

«В таком состоянии ты не можешь ехать в Ирландию», – сказала я себе.

Я взяла гребень, расчесала парик и надела его. Потом достала из рюкзака розовую губную помаду и компактное зеркало. Заглянув в него, я ужаснулась: из-под спутанных пепельных прядей выбивались каштановые волосенки, глаза покраснели, маленький нос блестел. Я поправила парик и снова его расчесала. Стряхнула пыль с платья. Накрасила губы и промокнула лицо салфеткой.

Потом я вспомнила о наушниках и надела их, чтобы покончить с тишиной.

Я сидела на скамейке, покачиваясь под любимую музыку. Вдруг вспомнились Райан с его улыбкой до ушей и Тони с его пивным дыханием. Я попыталась засунуть его в мусорную часть своего мозга, где все перемалывается в порошок, но он все время возвращался – похабный, с мутным глазом. А потом его лицо стало маской из музея, как маска Мальчика Дэнни. Поэтому я прибавила громкость, но даже грохочущая музыка не могла прогнать одноглазую страшилку.

Какое счастье, что он не снял с меня платье.

Только одного человека я подпустила бы к себе, но он слишком далеко.

Я поднялась и побрела по дороге. Я шла спиной к рассвету, поэтому решила, что следую на запад, а запад – это путь к Ирландии. Я шагала в ритме Storm Alert. Казалось, все вымерли, и в целом мире осталась только я.

Сквозь музыку я услышала, как сзади медленно приближается машина. Я напряглась. Возможно, водитель меня разглядывал. Любитель знакомств у обочины. Гламурная внешность опасна тем, что ты становишься слишком заметной. Машина продолжала ползти, и я прибавила шагу. Это напомнило мне ту ночь, когда меня арестовали. Все случилось вскоре после того, как вышибала не пустил меня в клуб. Трим предложил заняться проституцией. Мол, наберем денег, а потом сыграем в казино и станем миллионерами. Грейс знала все про секс. Как она рассказывала, ее первым парнем был отчим, что в конечном счете и привело ее в приют. В ту ночь они с Тримом подцепили какого-то хмыря в блестящем костюме и красной тачке. Грейс вышла через пять минут с десяткой, только не отдала ее Триму, и он взбесился и заставил меня идти на дорогу. Я стояла на углу в соблазнительной позе, подмигивала всем и вся, как это делала Грейс, и вскоре рядом притормозила машина. Но вместо голодного до секса мужчины там оказались полицейские. Они остановились и забрали меня. Спросили, с кем я, но я не выдала Трима и Грейс. Сказала, что работаю на улице одна. Меня отправили в участок, где я провела не лучшее время своей жизни.

Дело принимало плохой оборот. Водитель явно меня преследовал. Я не оглядывалась. Вместо этого, как полный придурок, начала трясти головой в такт музыке и бить кулаками воздух. Психи и проституция не сочетаются, решила я, добавив для убедительности нелепых подпрыгиваний. И что вы думаете? Это сработало. Машина пронеслась мимо и скрылась из виду, чему я несказанно обрадовалась.