Утерянное Евангелие. Книга 3 - [75]

— Доводилось, — ответил Виктор, которому не терпелось перейти к разговору о камне.

— Они тут все одичали, — словно поддразнивал журналиста ученый, оттягивая основную тему разговора. — После ухода колонизаторов, которые построили им этот сарай, сделали водопровод и вырыли скважину, они не знали, как всем этим пользоваться… Вот пришлось все налаживать.

— Густав, я…

— Понимаю, понимаю вас, Виктор. Но и вы меня поймите. Я не могу вот так просто доверять первому встречному. Пусть даже я его видел один раз пять лет назад…

— Что же вас так испугало, что вы перестали доверять людям?

— У меня возникли трения с министерством культуры Эфиопии, — объяснил канадец. — В одном из подземных храмов эфиопского города Лалибела я обнаружил «Евангелие от Павла» — это сборник протоколов допросов первых христиан, лично знавших Иисуса. Все протоколы представляют собой логию в форме вопросов-ответов.

— Но я слыхал, что они уничтожены! — изумился Виктор. — Сожжены самим Павлом.

Стурен недовольно поморщился, будто любое возражение причиняло ему боль.

— …Подлинность папирусов не вызывает сомнений. Я отрезал кусок документа и отправил своему другу, профессору Зубу, в лабораторию в Дрезден… Вы знаете, кто такой профессор Зубу?

Виктор сталкивался с Марионэлом Зубу на нескольких научных конференциях. Крепко сбитый мужчина с коротким светло-русым ежиком волос, серыми, будто прозрачными, глазами и без чувства юмора. Он больше смахивал на охранника, чем на ученого, однако внешность бывает так обманчива. «Ты сам-то на кого похож, Лавров?» — думал журналист, вспоминая ученого с молдавскими корнями.

Но переговоры продолжались, и Виктор быстро вернулся в их русло.

— Так эфиопы, по идее, наоборот, должны были обрадоваться такой находке, — удивился журналист.

— Понимаете, — пояснил Сутрен, — я никому не сказал о своей находке…

— Вы… украли ее?

Густав нахмурился:

— Как говорят у вас: в большой семье… клювом не щелкают.

— У вас прекрасный русский язык! — отшутился Виктор.

Густав Стурен говорил по-русски с акцентом, но не с таким, как у Сигрид, а с тем, какой бывает у англоязычных людей. «Родной язык у тебя все-таки не шведский, а английский», — подумал Лавров.

— Да, — согласился канадский швед. — У нас в семье берегли знание этого языка, меня даже назвали русским именем — Густав. Это по-русски Гостислав или Гостомысл, я уж не помню, а у шведов — Густав.

— Никогда бы не подумал!

— Фамилия Малыша в повести нашей писательницы Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» — Свантесон, это от русского Святополка…

— Как?..

— Да-да, Святополк — это у шведов Свантепулькер, а потом это имя сократилось до Сванте…

— …Мистер Стурен… давайте ближе к делу, — не выдержал Виктор.

— А ближе к делу, мистер Лавров… — Густав встал и нервно заходил по комнате. — Я знаю о Камне Святого Климента, но никогда не видел его. Как я могу быть уверен, что то, что… вы привезли, — это то… что мне нужно?..

Густав так волновался, что последние слова произнес очень путано.

Виктор держал у себя в кармане еще один козырь. Хотя он и сам точно не знал, козырь это или нет. Во всяком случае, от следующей фразы он ничего не терял:

— Nil salvificem mundum sed verbum Dei.

Услышав латынь из уст Виктора, Стурен сначала замер, а затем сел на стул и сжался в комок.

— Кто вам это сказал?.. В-вы… разговаривали с ним?

Лавров понял, что не прогадал. Он открыл коробку с сигарами, лежащую на столе.

— Вы позволите?

— О, да-да, конечно, — от волнения Стурен перешел на английский.

Украинец срезал кончик сигары и, чиркнув огромной спичкой, не торопясь подкурил. Теперь настала его очередь тянуть время…

— Nil salvificem mundum sed verbum Dei. — повторил фразу Густав и тут же перевел ее с латинского языка: — Ничто не спасет мир — кроме Слова Божия! Где вы это слышали? Вы говорили с ним?

Стурен почти блеял от нетерпения, а Виктор молчал, выпустив плотное кольцо дыма. Теперь он был твердо уверен, что этой ночью говорил с голосом Иешуа.

— Густав, я серьезный человек и приехал не в бирюльки с вами играть. Камень вы получите только в том случае, если, как и обещали, выкупите моих соотечественников из пиратского плена. Я могу быть уверен, что так и будет?

— Родной брат моего хорошего здешнего знакомого подвизается у пиратов помощником главаря, — робко ответил Стурен.

— Вы считаете, этого достаточно, чтобы сделка прошла удачно?

Стурен заерзал на стуле. Виктор же был тверд, как никогда.

— Зачем вам этот камень, Густав?.. Вы хотите повелевать всем миром?

— Нет, ну что вы, — стушевался канадец и вдруг поймал на себе цепкий взгляд журналиста.

Виктор смотрел на ученого, не мигая. Так смотрят, когда хотят вывернуть человека наизнанку, добраться до его нутра, разведать все тайны его души.

— Не смотрите на меня так! — взвизгнул Стурен и закусил кулак. — Я ничего такого не сказал!

— Зачем вам это, Густав? — спокойно повторил Виктор.

— Хорошо! — ученый нервно вскочил со своего места. — Пойдемте со мной! Пойдемте!

Стурен встал и направился в сторону отдельной двери из комнаты.

— Пойдемте! Слово ученого: вас здесь никто не тронет! Не бойтесь.

«Слово ученого: ваши кости неплохо смотрелись бы в моей коллекции», — думал Виктор, следуя за Стуреном, при этом не теряя бдительности. Они шли по узкому темному коридору, и Виктор был спокоен. В таких условиях он мог справиться с любым количеством оппонентов, даже если у них было бы огнестрельное оружие. Журналист нащупывал рукой камень, лежащий в маленькой перекидной сумке через плечо, и это придавало ему уверенности. Вскоре, пройдя по коридорчику, ученый открыл дверь.