Утерянное Евангелие. Книга 1 - [70]

Воевода Убба из Еллинга, начинавший служить еще в отроках в дружине Игоря Рюриковича, знал, о чем говорил: его отец служил у датского конунга Рюрика, который отобрал у шведов контроль над торговым путем из варяг в греки. Воевода Рюрика — Олег — убил шведских конунгов Аскольда и Дира и обеспечил княжение в Киеве сыну Рюрика и своему племяннику Игорю.

Но одно дело контролировать торговый путь, а совсем другое — контролировать местные славянские племена. С последним Игорь не справился. И лишь его жена Ольга, дочь болгарского царя из Плиски, знала: чтобы править славянами, надо самим зваться, как славяне, поклоняться их богам и говорить на их языке. Вот почему ее единственного сына звали Святослав, а из трех внуков Ярополк и Владимир были названы по-славянски. А так-то у россов было принято называть новорожденных только именами мертвых родственников.

* * *

Мальчик лет десяти по имени Вагн Окессон из племени йомсвикингов играл на свирели и получал непередаваемое удовольствие от звуков, извлекаемых им из деревянной дудочки. Он сам нашел на берегу устья реки это место, где подступающие к воде скалы отражали эхо по многу раз. Вечерело, было зябко, мальчик был одет в шерстяную серую тунику и мягкий кожаный плащ из шкуры морского зверя. С моря надвигался туман, ветра не было, звук свирели получался чистым и мягким. Но что это? Из-за тумана все громче и громче, ближе и ближе раздавались равномерные всплески.

Вагн Окессон хорошо знал эти звуки. Йомсборг, где он жил, был крупной крепостью, там имелась обширная гавань, которая могла вместить одновременно триста больших кораблей. Их весла пели точно такую же песнь. Но сейчас приближался чужак, потерявший фарватер. И прежде чем драккар на тридцать пар весел вынырнул из тумана, Вагн бросился улепетывать со всех ног, второпях оставив на берегу свою прекрасную свирель.

Он добежал по руслу ручья между скалами до лужайки, скрывшись в лесных зарослях, а оттуда вышел уже в сопровождении двух дозорных йомсвикингов. Втроем они добрались до заранее заготовленной кучки смолистых дров и подожгли ее. Густой черный дым предупредил других дозорных в крепости о прибытии неизвестных на военном корабле.

Уже вскоре по тому же руслу ручья поднимались люди, высадившиеся с корабля: первым с обнаженным мечом шел Сигурд — воевода новгородский; за ним следовали Торгисль Молчун и чубатый Велига Полянин; за ними поднимался резвый юноша князь Владимир Святославич; замыкал процессию его дядя Добрыня Резанович. В теплой одежде — на море шел снег — они сразу вспотели. По спине и груди побежали липкие струйки пота.

Когда пятеро незваных гостей вышли на лужайку между скал, туда, где дымил сигнальный костер, их встретила шеренга из восемнадцати местных воинов, вооруженных мечами, но без доспехов.

Воевода огляделся и убедился, что отставшие дружинники-новгородцы — Громол, Давило, Хотибор и Стоян — поравнялись с Владимиром. Затем он обернулся к встречающим и попытался что-то объявить, но те с боевым кличем бросились в атаку.

Сигурду ничего не оставалось, как снова обнажить вложенный было в ножны меч и ринуться им навстречу. Он резким движением зарубил первого же добежавшего. Второго встретил Велига, вооруженный огромным боевым молотом-клевцом с ударной частью в форме круглого в сечении клюва, изогнутого книзу и скомбинированного с молотком на обухе. Клевец пробил грудь нападавшего, и тот с жалобным воплем упал на землю бездыханным.

Третьего нападавшего обескуражил Торгисль обманным движением меча, который он тут же глубоко всадил в грудь противника. Тот булькнул, захлебываясь собственной кровью, и соскользнул с лезвия вниз.

Добрыня дрался старым добрым топором, держась за топорище двумя руками. Вот он блокировал рубящий его меч снизу, а вот уже топор пробил тело врага от шеи до грудины. Еще взмах топором, и кованое железо пробило кому-то ребра сбоку. Упавшего Добрыня добил с резким замахом так, что у раненого не осталось никакого шанса выжить. Брызнувшая фонтаном кровь залила Добрыне оскалившееся лицо и бармы из волчьего меха.

Давило был двуруким фехтовальщиком и не позволял Владимиру даже скрестить свой меч с противниками. Левым или правым мечом он пронзал наскакивающих на юношу йомсвикингов. При этом лицо его было сосредоточено и одухотворено, каким оно бывает у дирижера, взмахом палочки добившегося от оркестра особо торжественного финального аккорда.

Громол тоже действовал двумя руками: левой он подсекал топором ноги нападающих, а правой докалывал мечом раненых, повергнутых ниц. Его друг Хотибор орудовал огромным двуручным мечом, который раньше принадлежал Велиге, но, судя по всему, надоел чубатому.

Последнего напавшего на них дозорного йомсвикинга заколол мечом Стоян. Когда он оглянулся, то увидел, что воевать больше не с кем. Но и в Йомсборг путь им теперь был заказан.

— Хорошо ли, что нам удалось так быстро обагрить мечи? — обратился к воеводе Сигурду регент Добрыня.

— Это были лишь дозорные крестьяне, — ответил воевода, вглядываясь в темневшую вдали громаду крепости Йомсборг. — Распорядись, чтобы нашли их лошадей, в Еллинг пути по воде нет…