Утерянное Евангелие. Книга 1 - [68]

— …Но это было до того, как я поговорил с Иешуа на пути сюда, — предупредил потенциальных арестантов Павел. — До того, как я постиг, что он сын Божий. До того, как я понял, что он Христос. До того, как я уверовал, что он воскрес и вознесся на небеса.

Иудеи остолбенели в замешательстве…

— До того, как я принял Святое Крещение, — приложил Павел правую руку к груди и отыскал глазами Нафанаила. — И пошел, как и вы, за Иешуа! И теперь имя мое — Павел! Запомните это раз и навсегда!

Павел высоко поднял список предполагаемых арестантов и поднес его к семирожковому светильнику:

— И вот это мне больше не нужно! — с этими словами он поджег папирус.

Недовольный гул толпы перерос в восторг: «Смотрите! Горит! Горит! Он с нами! Павел с нами! Он больше не Шаул из Тарса! Он наш!».

— Слово Иешуа — мой меч! — Павел поворачивался ко всем и показывал, как горит папирус с их именами. — Слово Иешуа — мой огонь!

— Бог тебе в помощь, брат! — раздались ответные возгласы иудеев, зачарованно взирающих на горящий папирус с чьей-то бедой. — Ты теперь один из нас!

Павел бросил горящий папирус себе под ноги и поднял руки к небу.

— Да будет так!

Ликующие иудеи бросились обнимать его.

* * *

Ночью отряд храмовой стражи разыскивал своего пропавшего командира. Стражник постучал в дверь синагоги. Открыл Нафанаил.

— Мы ищем Шаула из Тарса, — сказал начальник стражи Махимус.

— Откуда?

— Ты что, оглох? Не знаешь, кто такой Шаул? — взвился римлянин.

— Знаю. Я просто не расслышал… Он сегодня не приходил молиться, — ответил спокойный Птолемеич. — И я не знаю, где он.

На его радушном лице было написано: «Хочешь, заходи и помолись вместе с нами». Но угрюмый Махимус сдвинул брови еще больше.

— Тогда мы обойдем дома всех иудеев, — пригрозил Махимус.

— Мы будем только рады, — вкрадчиво ответил Нафанаил.

— Поязви у меня, змей! — рявкнул Махимус и повернулся к отряду. — За мной, бегом марш!

Когда шаги римлян стихли, из глубокой неосвещенной ниши выглянул Павел.

— Мне надо покинуть Дамаск и вернуться в Иерусалим.

— Ворота заперты на ночь, — возразил Нафанаил. — Пойдем к Филиппу, он что-нибудь придумает.

Хитроумный Филипп повел их к тому месту крепостной стены, где торговцы поднимали в город товары в огромных, в человеческий рост корзинах. Филипп и Птолемеич посадили Павла в корзину и с помощью лебедки спустили груз по ту сторону крепостной стены.

Храмовые стражники искали раввина Шаула в Дамаске целый месяц. Наконец они вернулись в Иерусалим с пустыми руками: без арестантов и без начальника.

Русь у истоков христианства

Глава 23 Владимир — князь Новгородский

В это время, в начале августа месяца, явилась на небе удивительная, необыкновенная и превышающая человеческое понимание комета. В наши времена никогда еще не видали подобной, да и прежде не случалось, чтобы какая-нибудь комета столько дней была видима на небе. Она восходила на зимнем востоке и, поднимаясь вверх, высясь, как кипарис, достигала наибольшей высоты, а потом, тихо колеблясь, испускала блестящие и яркие лучи и являлась чем-то полным страха и ужаса для людей», — заметил в тот год византийский писатель Лев Диакон.

Четыре всадника приближались к Новгороду по берегу озера Ильмень. Это были славяне Добрыня с Велигой и норвежцы Сигурд с Торгислем. Они возвращались с соколиной охоты и упивались видами и звуками, зачарованные, одурманенные обилием красок и впечатлений. С одной стороны дороги был овраг, заросший подлеском, с другой — круто поднимался склон холма. По обе стороны росли громадные дубы с широко распластанными корнями, покрытые лишайником, папоротником и мхом. Кое-где на месте срубленных или упавших гигантских деревьев в лесу открывались окна, и здесь молодая поросль буйно вырастала над телом поваленного великана. В большом количестве виднелись прихваченные морозцем багровые листья. Белобокие сороки, завидев всадников, прерывали посиделки на вершинах деревьев, перелетали дорогу и громко пронзительно трещали.

Конники пересекли деревянный мост, перекинутый через мелкую быструю речку с чистым белым песчаным дном. По берегам в потаенных местах, куда с трудом проникали солнечные лучи, уже намерзал тонкий лед.

Время от времени они проезжали хуторки — группы разбросанных вдоль дороги избушек, окруженных небольшими огородами. Своры захлебывавшихся от лая дворняг преследовали коней, уворачиваясь от хлесткого удара арапником. Уже вот-вот должны были показаться стены Новгорода, когда на пути охотников появился одинокий всадник.

— Если это кривич, то он здорово удивится, — сказал Велига, вглядываясь во встречного конника.

Он был одет в меховой зипун и шерстяные штаны. Чуб-оселедец растрепался на скаку.

— Это не кривич, — возразил ему Сигурд, также одетый в заячьи меха с лисьими бармами на плечах.

Волосы и борода норвежца были коротко острижены. Он широко улыбнулся приближающемуся всаднику. Уже хорошо была видна толстая войлочная куртка с нашитыми металлическими ромбами и серый плащ, закрепленный на правом плече фибулой. Юный всадник был без шапки, спутанные волосы цвета ржаной соломы закрывали уши.

— Нас встречает Ясно Солнышко! — шутливо объявил Сигурд. Но юноша не ответил на улыбку норвежца.