Утерянное Евангелие. Книга 1 - [67]

— Подожди! — вклинился в беседу Нафанаил и протянул Павлу широкую серую ленту для подвязывания волос. — Негоже ученику Иешуа идти на проповедь всклокоченным.

Бывший раввин иудейского Храма и римский воитель подвязал свои длинные волосы, и лицо его тут же приобрело новые черты: яркий румянец на щеках выдавал в нем еще совсем не старого человека, а искорки задора в глазах позволяли понять, что за свою выстраданную идею — слово Веры — он будет стоять до конца.

— Куда мы теперь? — спросил проповедников бывший дознаватель Синедриона.

— В синагогу, — ответил Нафанаил.

— В синагогу? — отшатнулся Павел.

— Боишься? — провокационно спросил Филипп, глядя то на новоиспеченного христианина, то на Птолемеича.

— Дух Господень на мне! Не боюсь! — выпалил Павел с каким-то юношеским запалом.

И новые друзья, рассмеявшись, зашагали по шумной улице вместе с теми, кто шел на проповедь.

Почти у самой синагоги их заметил одинокий римский воин, кого-то выискивающий в толпе. Увидев Павла, он остановился и замер.

— Рав Шаул! — воскликнул он. — Мы тебя разыскиваем уже вторые сутки!

Павел посмотрел на своих друзей ничего не понимающим взглядом, будто ему задали вопрос на непонятном языке неизвестного племени. Он был мало узнаваем: одетый в прекрасный хитон, который дал ему Филипп еще у себя дома, с перевязанными волосами и веселыми глазами, он совсем не был похож на того угрюмого, циничного и жестокого раввина Иерусалимского Синедриона.

— Рав Шаул! Это ты? — повторил стражник, хлопая глазами.

— Кто? — удивленно и с интересом спросил римлянина Павел, как будто никогда не слышал своего бывшего имени.

— Павел, что он от тебя хочет? — подыграл товарищу Птолемеич, на что тот пожал плечами.

— Наверное, хочет с нами на проповедь, — влез Филипп.

— Нет, нет… Я обознался, — почти закричал римлянин, испугавшись, что его сейчас поведут в эту ужасную синагогу, и поспешно удалился.

— Людям нужно говорить только правду! — сказал тарсянин, и друзья, перемигнувшись, продолжили свой путь. Действительно, римскому стражу была сказана чистейшая правда. В еврейскую синагогу, из которой прошлой ночью убегал Шаул из Тарса, вошел верный иудей и ученик Иешуа — Павел Тарсянин.

Храм у иудеев был один — это Храм Соломона. Предшественник царя Антипы, царь иудейский Ирод Великий перестроил его в поистине огромное сооружение на еще более огромной искусственной Храмовой горе. Синагоги же были центрами иудейской культуры везде, где в Римской империи обосновались иудейские общины ростовщиков, торговцев и ремесленников.

Сегодня в дамасской синагоге было сумрачно, как и вчера, и позавчера, и всегда. Свет узкими снопами падал из тесных световых окон, расположенных на втором уровне. Иудеи, галдя, заполоняли скамьи, расположенные по бокам большой полутемной залы. Среди присутствующих были только мужчины, покрытые платками. Согласно иудейской традиции, покрытая голова — знак того, что над вами могучая сила. Странно, но о пропавшем раввине Метушелахе никто не говорил ни слова. Должно быть, люди приходили к Богу, а не к нему.

— Сейчас самое время, — сказал Нафанаил Павлу, когда они вместе с Филиппом вошли в залу.

— А что мне говорить? — Павел заметно волновался.

— Просто расскажи, что с тобой было, — последовал ответ Птолемеича.

— Этого будет достаточно?

— Более чем, — кивнул головой Нафанаил и потянул за руку Павла. — Пошли! Если что, я подскажу.

Они прошли мимо старинных известняковых колонн и ряда иудеев в полосатых халатах. Встали в том месте, где обычно вещал покойный Метушелах.

— Братья! — Нафанаил поднял в приветствии обе руки и обратил ладони к слушателям. Ниспадающие лучи света освещали его серо-зеленую хламиду, покрытую кирпичного цвета халатом. — Хочу представить вам своего друга, он хочет вам что-то сказать.

Павел вышел из-за спины Птолемеича под луч света. Он удерживал большой платок на голове так, как держит банное полотенце ребенок, только что вышедший из ванной комнаты. Павел осматривал присутствующих иудеев Дамаска, исследуя, кто как отреагировал на его появление. Но его еще никто не узнал. Все чернобородые мужи напряженно молчали и ждали, что он им скажет.

— Мое имя… Шаул из Тарса… — наконец произнес Павел.

— Ты что, рехнулся? — зашипел на него Филипп, подошедший сзади.

— Ш-ш-ш, Филипп, не мешай. Он все правильно делает, — успокоил Нафанаил Филиппа и подбодрил Павла:

— Давай, давай, парень, продолжай.

— Итак, братья. Меня звали Шаул из Тарса.

Иудеи повскакивали с мест.

— Какой ты нам брат! Душегуб!

— Как ты посмел привести его сюда?! — крикнул кто-то Нафанаилу.

— Это же сам дьявол!!!

— Не может быть! Это сам Шаул! Гонитель всех верных!

Гул нарастал. Христиане из иудеев не хотели признать в Шауле обращенного истинного верного. Как Шаул, этот ревностный фарисей, мог поклоняться тому, что преследовал? Что мог противопоставить Шаул этим обвинениям?

— Первосвященник Храма дал мне власть, — закричал что есть мочи Павел. — Брать под стражу всех последователей Иешуа! Вот письмо к настоятелю синагоги и список всех тех из вас, кого я должен арестовать!

Павел вытащил из-за пазухи свиток, развернул его и медленно пошел вдоль шеренги вскочивших иудеев, позволяя им найти свои имена.