Утерянное Евангелие. Книга 1 - [38]

— …Моя сила в упорстве, Луций, — откровенничал с начальником стражи Шаул. — Если передо мной есть цель, я никогда не сдаюсь.

— Превосходно! Глупо, но превосходно! — иезуитски хихикнул Луций. Что у него было за душой, было известно только ему одному. У себя дома он мог позволить себе такой тон даже с дознавателем Синедриона.

— Я все равно поеду в Дамаск, — настойчиво сказал раввин.

— Твоя воля, рав Шаул, — уже серьезно отозвался Луций.

После бани они предались трапезе под навесом во дворе у дома римлянина: сладкое вино с ледяной водой, инжир и пресные лепешки, крылышки фазана, но самое главное — печеная шея молодого барашка. Это вам не вяленая рыба какого-нибудь нищего проходимца. Изысканное кошерное блюдо было приготовлено специально для дорогого иудейского гостя, пока Шаул и Луций плескались в купальне.

Им прислуживала сестра Луция — скромная улыбчивая Юнона, голубоглазая и простоволосая. «Как галилеянка Мара, любимая женщина Иешуа», — заметил про себя Шаул. В голове опять отчетливо прозвучали слова прекрасной Мары, сказанные на допросе: «Пусти в свою душу любовь…» И опять в его сердце зажглась та искра, которая время от времени прожигала все его существо уже третьи сутки, еще со встречи с Мирьям, матерью Иешуа.

— Нравится? — поддел раввина Луций, заметив, как молодой иудей смотрит на Юнону.

Девушка при этом покраснела.

— Хороша невеста? А? — продолжал захмелевший стражник. — Наплоди с ней иудейчиков. Ха-ха-ха…

— Не заставляй меня это слушать! — недовольно фыркнула Юнона и, подхватив пустой винный кувшин, быстро вошла в дом.

Уже немолодой крепкий и толстый римский легионер был старше своей сестры лет на двадцать. Он клятвенно обещал покойным матери и отцу, что поднимет девушку на ноги и удачно выдаст замуж. Все естество непробиваемого и беспардонного вояки не позволяло ему выражаться культурнее. Он и так умудрился ни разу не выругаться, что было для него настоящим подвигом.

— Ты знаешь, что Шаул — римский гражданин? — спросил сестру Луций, когда она вышла к столу с очередным кувшином вина.

— Брось, Луций. Это не моя заслуга, — скромно заметил Шаул.

— Его папаша вынудил римских вельмож дать ему гражданство! — засмеялся пьяный начальник стражи. — Ха-ха-ха… Разве не так, Шаул? Ну, скажи!

— Он заплатил пятьсот драхм, — сознался иудей.

— Двухлетний заработок?! — поразилась Юнона.

— Для его отца это было не очень много, — икнув, сказал Луций. — Сущие пустяки… ки…

У Луция перехватило дыхание, и он, схватив чашу с вином, которую ему уже наполнила Юнона, принялся шумно пить, громко глотая. Шаул же, который не сильно налегал на дар лозы и оттого был гораздо трезвее хозяина дома, продолжал любоваться красавицей Юноной, которая готовила очередную смену блюд на столе. Девушка была прекрасна. Льняная туника с золотым поясом подчеркивала правильные формы ее тела. В широких проемах одежды угадывались остроконечные девичьи груди… Высокая и статная, Юнона была совершенно не похожа на своего тучного краснолицего брата.

— Никогда бы не подумал, что ты — сестра Луция.

— А я никогда бы не подумала, что вы — раввин, — засмеялась девушка.

Их глаза нашли друг друга, и девушка отвела взгляд, в очередной раз залившись румянцем. Крепкий, смуглый тридцатилетний иудей мог бы вскружить голову любой девушке Иерусалима.

— Ну, что ты?! — влез в разговор Луций, обращаясь к сестре. — Он не только раввин, но и настоящий торговец! Вот послушай! Ты знаешь, что в Храме все время забивают ягнят?..

— Да, — удивилась Юнона. — Для жертвоприношений, но при чем тут?..

— …Подожди, — продолжал легионер. — Не перебивай старших. Так вот! Только на Пасху, за один день, забивают двадцать тысяч ягнят! Шкуры идут на палатки! Для римских солдат, для храмовой стражи, для армии Ирода. И всем заправляет палаточник Шаул! Вот!

Раввин при этом лишь скромно улыбнулся.

— Шить палатки я научился еще в мастерской отца…

Шаул сам не понимал, для чего он все это рассказывает, но продолжил:

— Потом это умение помогло мне зарабатывать средства на пропитание собственным трудом… Потом я стал воином, потом раввином… Но шкуры все равно не забыл.

— Так это же замечательно! — воскликнула девушка.

— Видишь, — обратился уже к Шаулу начальник римской стражи. — Девушкам по вкусу дельцы, а не скромные раввины.

— Откуда ты знаешь, что по вкусу девушкам? — заявила Юнона и подлила гостю вина.

— Это еще не все, — не унимался Луций. — Шаул сделал так, что первосвященник назначил его Главным дознавателем, а эта должность даже выше, чем начальник храмовой стражи.

— Луций… — попытался пресечь пьяную речь раввин.

— И теперь он разъезжает по Иерусалиму с римским мечом, а за ним следует повсюду отряд потных римских солдат! — с этими словами Луций расхохотался и указал на себя.

Еще через несколько минут Луций уже клевал носом, беспрестанно что-то бормоча.

— Так, кажется, ему пора отдыхать, — заметил Шаул.

— Не сметь трогать начальника стражи Храма!.. Начальника Храма стражи!.. Начальника! — пьяно взревел Луций на рабов, которые пришли, чтобы отнести его в комнату для отдыха. Видимо, им это было не впервой. Римлянин уже не видел перед собой никого и ничего.