Утекая в вечность - [25]

— Эмоций, — подсказала Калина.

— Ну да. Их самых, — удрученно признался он и снова густо покраснел.

Юноша был уже не просто красный — бордовый. И страшно нервничал. Калина смотрела на него какое-то время молча, а потом, осознав, что на фото она была в купальнике, стала истерически хохотать, чем лишила несчастного простодушного солдата остатков самообладания.

— Я жестоко оскорбил вас?! Да?! — бледнея выдохнул он.

— Все! — обращаясь к самой себе, потребовала она. — Хватит ржать, Каля!

— Каля?..

— Так меня называл в действе папа. Я не обиделась, Танум. У нас купальный костюм не зазорное одеяние. Иначе бы мы его не одевали. И я поняла, что ты имел в виду под «укусить». Все в порядке. Знаешь, столько приятных минут в этих стенах я пережила впервые. Думала даже тут у вас все кроме государя хмурые зануды, а оказалось, есть еще один приятный джентльмен. Спасибо, развеселил. А теперь соберись и пошли.

— А вы расскажите?..

— Нет. Но тебе стоит научиться держать свои мысли при себе.

— Я больше никогда такого не скажу, — винился он, в приступе раскаяния уронив голову практически себе на грудь.

— Я не про то! Болтун находка для шпиона. Зачем же ты так сам себя выдал? — пожурила женщина.

— Странно, мне государь сказал, что вы станете у меня все выпытывать. А вы учите меня вам ничего не рассказывать, — растерялся он, хлопая неприлично длинными ресницами. До того хорошенький, что даже уму непостижимо, что у юноши может быть такое милое лицо.

— Занятно. Сам государь подослал мне болтуна. Да еще такого наивного? Что вы с ним задумали? — пряча смех за хмуростью, строго выпытывала журналистка.

— Ничего! Я ничего не задумал! — испуганно убеждал Танум.

— Кроме как укусить меня за попу? — подтрунивала Калина и смеялась глядя на пунцовое лицо бессмертного.

Она шутила и подразнивала не просто так. Ей было интересно, как себя поведет этот солдат. И пока простодушие этого юноши сильно сбивало с толка. И это вампир?! Он и правда такой? Наивный, милый, бесхитростный. Безобидный, доверчивый кровосос… Или только притворяется? Все это путало мысли, сбивало Проскурину. Но Танум лишь улыбался, краснел, прятал глаза, но при этом сверкал интересом в янтарных.

Всю дорогу вниз оживленно беседовали, словно старые друзья, которые давно не виделись. Танум — истинный джентльмен, открывал-закрывал двери, подавал руку, был невероятно предупредителен. Даже в этом мире хороших манер Калина терялась.

— Вот, пожалуйста, проходите сюда. Только осторожно! — воскликнул бессмертный. — Тут скользко, не оступитесь. Ни дай Бог еще упадете, ножку пораните или скажем… ручку!

Проскурина закусила губу, скрывая улыбку. Еще чуть-чуть и Танум будет сдувать с вверенной ему гостьи пыль, такую обходительность демонстрировал юноша. Кроме всего прочего юный солдат награждал убийственным взглядом всякого встречного постового, стоило тому взглянуть на Проскурину. А солдаты, как правило, смотрели, ведь гостья не кто-нибудь, человек. Бессмертных одолевало естественное любопытство, понятное журналистке. Она ведь и сама их рассматривала. Но юный солдат на всякие признаки внимания к делегату Проскуриной реагировал крайне ревностно. Строго хмурил свои брови и давил постового такими глазами, что позавидовал бы сам начальник безопасности.

— Смотри мне! — сказал Танум одному из них, и Проскурина едва не прыснула со смеху. Так убедителен был юный бессмертный в роли строгой охраны.

Но что не просто поражало, возмущало — Танум невероятно открыт к любым темам. Увлеченно поддерживает разговор, чего бы он ни коснулся. Чувство было такое, словно Танум ловит каждое слово гостьи. Каждую букву. И тут же торопится дать ответ. А когда смолкает, смотрит на женщину таким взглядом полным надежды, словно мечтает «спроси меня еще о чем-нибудь». Невероятно напоминал Проскуриной щенка кокер спаниеля. Единственное, что не понимала Калина, чем была вызвана эта опека? Стремление угодить? Приказ Государя?.. Вероятно. Иного пояснения она пока не нашла.

Веселье вскоре окончилось. Когда члены делегации собрались вместе. Серьезные и неразговорчивые, сейчас больше чем всегда. И вновь экскурсию возглавил глава государственной безопасности. Когда журналистка появилась в кругу членов делегации в сопровождении Танума, Амир нахмурился до предела. Осмотрел провожатого Проскуриной убийственным взглядом, отвернулся, и далее почему-то старался игнорировать последнего. По крайней мерее у Калины сложилось именно такое впечатление. Словно Амир и вовсе не знал, кто и зачем приставлен к даме. Будто не он тут глава безопасности и охраны.

По дороге на хозяйский уровень журналистка неумышленно затерялась в хвосте делегации. Неторопливо спускаясь по лестнице, она глубоко погрузилась в свои думы и на миг оступилась. Всего лишь оступилась. Угрозы падения не было, но Танум увидел в случившемся именно угрозу. Он отреагировал молниеносно: подхватил женщину на руки и с криками: «Ей нечем дышать, расступитесь!», растолкал всех членов делегации. Шумнул на стоящих неподалеку, что идут они не правильно, именно потому «дама чуть не погибла». «Близ стоящими» оказались два генерала — Васнецов и Звягенов. Лица обоих вытянулись до предела, и Проскурина едва не прыснула со смеху. Им почему-то в голову не приходило так опекать единственную женщину в делегации, хотя вокруг были вампиры… Танум все-таки освободил журналистке дорогу, передал ее на руки майору Калинину — который растерялся, но схватил женщину мертвой хваткой, в то время как юный бессмертный попытался проверить целостность щиколоток пострадавшей — в такое нервное возбуждение пришел в результате происшествия. Совершенно не понимал неуместность своего поведения. Причем никаких хитрых или дурных умыслов у него не было. Глаза были кристально чисты как у младенца. Более того, волновался и суетился так искренне, что даже вспотел и пошел нервными пятнами.