Утекая в вечность - [27]

— Отдельно.

— Почему? Спариваются? — заинтересовалась журналистка.

— Таков заведенный порядок.

Но Калине показалось, что дело в чем-то другом. Точнее, удобство размещения состояло не в этом. И решила подтвердить или опровергнуть свою вторую догадку.

— Кто к тебе ходит по ночам? — спросила она у ближайшей девушки, слегка шокировав членов делегации.

— Отвечай, — потребовал Амир, и Проскурина с интересом на него посмотрела.

Лишь слегка изумленно оттого, что капитан играет ей на руку, но тут же вернулась глазами к девушке-прототипу. Капитан потребовал ответ уверенным голосом. Значит, не боится услышать ответ.

— Она меня не понимает? Мне перефразировать? — спросила Калина профессора. — Или она боится наказания? Если ее накажут, я предпочитаю не знать ответ.

— Когда наступает ночь, и ты ложишься спать, кто-то приходит в комнату тебя навестить? — строго спросил Амир.

— Никто. В наши комнаты никому нельзя заходить, — бесстрастно ответило существо.

— Мне кажется, вы напрасно переживаете, Калина. Их хорошо кормят, содержат в чистоте, не обижают и очевидно, что не склоняют к лишнему труду… — вступился Темерев.

— Склоняют в подсобке, — вдруг добавила прототип, глядя пустыми как стекляшки глазами на стену.

— Что в подсобке? — растерялся министр.

— Склоняют.

— Я не понял? — Темерев оглянулся в поисках подсказки. — Вы поняли, Александр Александрович?

Аршинов молчал, но если судить по выражению глаз, он понял, точнее, догадку имел. Как и большинство присутствующих, к числу которых относилась и Проскурина.

— Склоняют… к труду? — робко, без веры спросил Темерев.

— Склоняют, — туповато повторило существо и продемонстрировало — наклонив тело вперед и слегка поддавшись задом вверх.

Воцарилось всеобщее молчание. Калина взглянула на Темерева, он густо покраснел. Кто-то из делегатов кашлянул от неловкости и уставился на стену. Словно там живописное полотно. Только картины там не было. Голая белая стена…

— Никто не скрывал, что такое случается, — пояснил профессор в ответ на взгляд журналистки. — За их интимным здоровьем мы так же строго следим.

— Кто? — между тем расспрашивала Калина. — Кто водит тебя в подсобку?

— Кто встретит.

— Тебя обижают? Там в подсобке?..

— Обижают?.. — прототип задумалась. — Я не знаю. Наверное, обижают. Иногда я там плачу. Когда вдруг становится хорошо как после конфет.

— В этом смысле они полноценны поэтому… — пояснил профессор.

— Способны испытывать оргазм. Я поняла, — перебила Калина. Все делегаты были смущены предельно, но журналистка продолжала беседу: — А ты бы хотела, чтобы тебя перестали водить в подсобку?

— Не знаю. Мне все равно… Лучше пусть будет больше сладкого по четвергам.

— В четверг у них сладкий стол на полдник. Чаще нельзя. Эти сладкоежки от глюкозы быстрее приходят в негодность. А если дать им ее бесконтрольно, они наедятся до смерти. Но и без глюкозы нельзя. Мозгу иногда нужна именно эта еда.

Это показалось Калине интересным, что в голосе профессора звучала практически нежность. Чисто мужская теплота, перед лицом прекраснго и уязвимого. Калина с интересом посмотрела на бессмертного. Увы, профессор, уловив суть этого взгляда, увел свои глаза в сторону.

— Вы довольны, Калина Владимировна? — спросил Амир.

— Еще не вполне. Кто-то из твоих подруг жаловался тебе на грубость со стороны хозяев? Или может быть, они не хотят, чтобы с ними так поступал? Водили в подсобку и делали то, от чего им хочется плакать?

— Нет, никто никогда не жалуется. За это дают конфеты. Агата 8013 ходит в подсобку сама. Ждет там когда старший смены занят и не видит, что она пропускает график работы. Два, три раза в день. Если повезет…

Кто-то хохотнул, и Проскурина закусив губу на время смолкла. Капитан Амир стоял справа от журналистки, и она видела его боковым зрением. Но и видеть его нужды не было, так ощутима была насмешка. Капитан, так давил журналистку глазами, ожидая, что она взглянет в ответ, словно уже спрашивал: «Ну и как тебе такой ответ?». Захотелось дать ему оплеуху.

— Значит, ходит сама… Тебя научили мне это сказать? — нашлась Калина.

— Зачем? — стеклянные глаза прототипа смотрели на гостью в упор, только вопроса в них не было. Ничего не было.

— Иначе тебя накажут?

— А что это?

— Как тебя зовут?

— Агата 7983.

— Очень изобретательно с именами… — саркастично заметила журналистка и покосилась на профессора. — Наказание, это когда делают больно. Ты ведь знаешь, что это, боль?

— Да. Вчера мне было очень больно. Я ударилась об угол стола. — Прототип задрала юбку и показала всем синяк на белом безупречном бедре. Зато выяснилось, что и под одеждой они одеты во все, что и полагается. В белье. И тут не ущемлены.

— Это был единственный раз?

— Нет. Я порезала руку две недели назад. И потом три дня не работала. Мне не нравится когда больно. Сидишь, весь день в комнате и в подсобку не водят…

Калина выдохнула, растирая лоб и непроизвольно увидела, как на миг усмехнулся начальник службы безопасности. Это бесконечно испортило ей настроение.

— В общем, в подсобке тебе нравится, как и Агате 8013… — подытожила растерянно, просто не зная что еще сказать.

— Да, там дают конфеты.