Утаенные страницы советской истории. Книга 1 - [17]

Центральный Комитет принял решение поддержать Ягоду и изгнать из ОГПУ сотрудников, проявивших «классовую слепоту и либерализм», как непригодных для такого острого политического органа. Воронцова назначили управляющим Мосглаврестораном, Ольского — его помощником по ресторанной работе. А ведь это был боевой командир, четыре ромба носил на петлицах! Убрали и Мессинга, и других. Некоторых, пониже, «повысили» на периферию…

— Как вы и ваши сослуживцы отнеслись к такому решению?

— Для молодых чекистов Ольский был авторитетнейший человек, поэтому такое решение казалось совершенно неясным… Мы ведь знали, что дело «липовое». У нас с моим другом Сашей Агаянцем тогда возник вопрос, как же мы будем в таких условиях работать? Решили — пойдем к Ольскому, скажем: «Ян Калистович, хотим работать в ваших ресторанах, под вашим руководством».

Пошли. Он нас очень хорошо принял, а на нашу просьбу сказал: «Ни в коем случае! Продолжайте честно работать, как учил Дзержинский. А как вы сможете удержаться на этом — это уже дело будет от вас не зависеть». И я предложил Саше: поедем в Забайкалье, в Восточную Сибирь. Там был Алексей Михайлович Борисов, ученик Артузова, я с ним встречался, когда он был в отпуске…

— Кстати, какую позицию в те смутные дни занял сам Артур Христианович?

— Лртузова я очень уважаю — хотя позицию он занял не такую, как Ольский. Он всегда был очень дисциплинированным, законопослушным человеком. Для него ЦК партии — это все! И он считал, что действовать так организованно, выступать против руководства — это ненормально.

Когда Ягода решил приобщить Артузова к делам по линии создания «липовых» процессов, в частности по линии «Промпартии», он подчинился, хотя его принципиальность все-таки была непоколебима. Когда опытный следователь Артузов взял эти дела, то сразу увидел неувязки, натяжки, несуразные обвинения. Пошел к Ягоде. Тот на дыбы: «Как, вы подкапываетесь под генеральную линию наших органов?!» Ягода решил, что Артур Христианович его «подсиживает», и доложил Менжинскому, что он в заговоре с теми, которые уволены. Хотя Менжинский в ту пору был уже надломлен, он решил, что Артузова надо сохранить, вывести из этого дела, оставив для работы по иностранной разведке…

— Складывается впечатление, что центральный аппарат ОГПУ, кроме самой его «верхушки», не имел к фабрикации «липовых» дел никакого отношения…

— Дела по всем этим процессам вело Экономическое управление; даже по ложным обвинениям меньшевиков — а ими занимался Секретный отдел, было там специальное отделение — дело вело это управление. Видимо, здесь аппарат и, соответственно, руководство оказались самыми неустойчивыми — вот и лепили дела, очень далекие от правдоподобия, добиваясь от обвиняемых показаний под диктовку. Получались нелепейшие вещи! Назывались фамилии — слышали, что такие деятели существуют, ну и: «я с ними встречался там-то, получал деньги…» А наша иностранная разведка прекрасно знала этих людей и их возможности… Экономическое управление дает в ЦК показания, что «лидеры контрреволюции» установили связь с «зарубежными центрами», а ИНО эти сведения опровергает. Так как мы, контрразведка, работали по материалам Иностранного отдела и прекрасно знали, что за границей делается, то возникал вопрос: как обвиняемые дают такие показания, которые не соответствуют реальности?

— Неужели не было даже элементарного следствия, никаких проверок?

— Вот вам пример того, как это делалось. В обвинительном заключении было сказано, что профессор Рамзин — участник разработки плана ГОЭЛРО, организатор и первый директор Всесоюзного теплотехнического института, обвиненный как один из руководителей «Промпартии», — когда ездил за границу в командировки, встречался с Третьяковым, получал от него деньги, инструкции…

— Третьяков — это председатель экономического совета при Временном правительстве, член правительства Колчака, активный деятель белой эмиграции?

— Да. Но в 1929 году он был завербован нашей резидентурой в Париже, стал нашим секретным сотрудником. Почему же он давал Рамзину деньги и директивы, а нам ничего не сказал? Дали указание резидентуре его допросить: может, он один из главных вредителей и действительно встречался с Рамзиным? Вызвали Третьякова на конспиративную встречу: «Вы читали в газетах показания Рамзина?» — «Читал. Но я его в глаза не видел! И какие у меня деньги, когда я у вас попросил 500 франков, чтобы выйти из трудного положения?!» Сотрудник резидентуры, однако, действовал по инструкции: «Мы верим рамзинским показаниям, а вам — не доверяем. Мы свяжемся по вашему поводу с руководством…» А руководство уже дало указание, чтобы его запугать, — мол, если он не будет давать нам таких показаний, как Рамзин_г то мы объявим за границей, что он наш секретный сотрудник, тогда эмиграция с ним расправится…

На следующей встрече Третьяков вытащил из кармана чистый лист бумаги, расписался на нем и говорит: «Если вы мне не верите — пишите сюда все, что хотите. Только меня предупредите, чтобы я мог скрыться». Представитель резидентуры доложил, что сведения не подтверждаются… Кому верить? Показаниям Экономического управления или своему источнику? Артузов настоял, чтобы поверили источнику и продолжали с ним работу… Хорошо, что в это время в Москве уже процесс закончился, про него начали забывать. В общем, дело Третьякова было прекращено…