Устройство памяти. От молекул к сознанию - [122]

.

Не удивительно, что в научной «литературе» царит хаос, а библиотеки приходят в отчаяние. Вполне серьезно высказывается предложение прекратить всякую публикацию статей в традиционных изданиях и вместо этого хранить все подготовленные материалы на компьютерных дисках. Согласно этим планам, в традиционной форме должны публиковаться только заглавия или резюме статей, а полные тексты любое заинтересованное лицо сможет запросить из центрального хранилища. Переход к такой системе предсказывал еще несколько десятилетий назад мечтатель-марксист и кристаллограф Дж. Д. Бернал [7]. Возможно, это было бы вполне логично, но такие предложения, я думаю, будут встречать одинаково упорное сопротивление как издателей, так и самих ученых. Для первых это означало бы снижение прибылей; что касается ученых, то каждый из них, вероятно, согласится, что это самый рациональный способ узнавать, что делают другие, но почти никто не захочет упустить возможность увидеть свою работу напечатанной и иметь, таким образом, наглядное свидетельство своего творческого бытия.

Описание результатов

Я оставил на самый конец разговор о таком пустяке, как содержание научной статьи. Результаты экспериментов, описанных в двух предыдущих главах, первоначально были опубликованы в более чем тридцати статьях, написанных (не больше 15 страниц каждая) в той строгой форме, которую требуют соблюдать журналы [8]. По стилю и звучанию научная статья не похожа ни на одно другое известное мне произведение письменности. Почти обязательно здесь использование безличной формы. В результате исчезает активный, заинтересованный наблюдатель или экспериментатор: животных наблюдают, мозг удаляют, ткани гомогенизируют и центрифугируют, гели проявляют. В равной степени обязательна уплотненность текста, достигаемая заменой предложных конструкций существительными в качестве определений, так что получаются длинные цепочки слов, которые экономят место на журнальной странице, но затрудняют понимание. Обычно наши статьи читают только такие же, как мы, исследователи, да иногда философы и историки, и они, похоже, в целом принимают все эти условности как нечто само собой разумеющееся. В последнее время английские литературные критики взялись за текстологический анализ научных статей и сделали ряд выводов о назначении такого сухого стиля [9].

Суть их выводов сводится к тому, что научную статью, которая должна якобы дать беспристрастное описание отдельных аспектов окружающего мира, следует скорее рассматривать как рассказ об этом мире с применением особых риторических средств, призванных убедить читателя в достоверности излагаемых фактов. Одним из таких средств служит безличная форма, придающая тексту видимую авторитетность и внушительность. Если у вас возникли сомнения, значит, вы усомнились не в объективности конкретного исследователя, а в самой действительности. Если я пишу, что наблюдал такое-то поведение цыплят, я могу ошибаться или проявлять тенденциозность. Но если «наблюдали» (кто?), что цыплята вели себя таким-то образом, то вся ответственность ложится на самих цыплят, а не на исчезнувшего из рассказа наблюдателя.

Формальная композиция статьи всегда требует короткого введения, где излагаются состояние вопроса и цели работы. Здесь нужно упомянуть предшествующие работы, которые подвели к постановке данного эксперимента, и определить содержание последующего текста. Мои статьи обычно начинаются примерно так:

«Однодневные цыплята клюют мелкие предметы, но быстро научаются отличать те из них, что имеют неприятный вкус (ссылки на литературу). Они могут служить хорошей модельной системой для изучения клеточной биологии памяти (ссылки). Обучение цыплят этой задаче приводит к каскаду клеточных процессов, в частности... (ссылки). Такими-то авторами высказано предположение об участии процесса X, например, в долговременной потенциации (ссылки). Поэтому данная статья посвящена изучению процесса X у цыплят (ссылки)».

Такая форма позволяет установить наш собственный приоритет, соотнести нашу работу с другими интересными подходами к исследованию памяти и «подготовить» читателя к восприятию важнейших выводов данной статьи. Учитывая, что занятой читатель лишь бегло просматривает «Введение», решая, читать статью или нет, желательно сделать анонс интригующим, но не переборщить (это тонкая материя!).

Затем следует раздел «Методы», в котором должна содержаться достаточно детальная информация, чтобы любой другой исследователь, располагающий таким же оборудованием, что и ваша лаборатория, мог повторить эксперимент. На практике это бывает редко. Автору может казаться, что он очень подробно описывает применявшиеся методы, но когда кто-нибудь пытается их воспроизвести, то обнаруживает, что имеет дело с закодированным текстом, который можно расшифровать, лишь обратившись к десяткам более ранних работ, а для налаживания метода может потребоваться несколько лет. Начинающий исследователь овладевает всем этим, находясь в лаборатории на положении подмастерья, и вскоре научается писать разделы о методах в собственных статьях. Для человека со стороны все эти условности остаются столь же загадочными, как устав средневековой гильдии, к тому же в науке таких гильдий множество; молекулярные нейробиологи и нейрофизиологи могут работать на одних и тех же животных и решать сходные проблемы, но ни те, ни другие, по-видимому, не способны понять или освоить методы друг друга. Все мы — заложники своих методов, и прочные герменевтические традиции просто скрыты под покровом кажущейся демократичности науки.