Успокой моё сердце - [27]

— Это я не хотел оставлять тебя в живых, но оставил, — левая рука обрушивается на грудь, почти вгрызаясь в неё, причиняя ощутимую боль.

— Мистер Каллен, — чужой голос заставляет моего мучителя ослабить хватку, отвлекшись. Правда, ярость его усиливается.

Уже через секунду попадаю в крепкие объятья охраны. Этот человек настолько высокий и мускулистый, что помимо его огромных рук, закованных в черный пиджак, мне ничего не видно. Могу лишь довольствоваться тем, что слышу.

— Тебе, твою мать, платят за безопасность на этой территории, — рявкает Каллен, подходя к подчиненному ближе. — И что? В моем доме находится девка, угрожающая объекту твоей охраны!

— Мне доложили, что это новая горничная.

— Кто доложил? — голос Эдварда приобретает нотки безумства. — Кто тебе такое сказал?

— Глава охраны, сэр. Мистер Хейл.

Совершенно неожиданно в коридоре повисает удушающее молчание. Правда всплыла. Теперь конец нам обоим. И мне, и Джасперу. Ах да, ещё Сероглазой, если она не успеет сбежать до оглашения приговора.

— Повтори? — Каллен ближе, чем раньше. Безумство испарилось, на его место пришло неверие. Слабое, едва заметное, но все же присутствующее.

— Мистер Хейл, сэр, сообщил на пропускном посте, что она — новая горничная, прибывшая по вашему приказу.

Голос охранника спокоен, размерен. Кажется, ситуация его вообще не касается. Он попросту стоит и отвечает на вопросы, которые ему задают. Он не переспрашивает, просто говорит что знает. Это, в конце концов, часть его работы.

— Её — в мой кабинет, — приказывает Эдвард. Похоже, он уже разобрался в своих мыслях и нашел объяснение происходящему. — Джаспера — туда же.

— Начальник охраны отсутствует, мистер Каллен.

— Что значит отсутствует?

— Полтора часа назад мистер Хейл покинул территорию особняка.

— Вы, видно, совсем страх потеряли, — мой похититель достиг высшего предела своего терпения. Ещё немного и мир погрузится в красный цвет от его вырвавшихся на свободу эмоций. Выражение «злой, как черт», сейчас, как никогда, подходит Каллену. Его даже можно заносить в словарь под определение этого слова.

— Когда вернется — ко мне. И крысу тоже.

Крысу?..

— Будет исполнено, мистер Каллен, — учтиво проговаривает охранник и разворачивает меня спиной к каштановой двери, уводя в неизвестном направлении.

Коридора не вижу. Пола тоже. Слышу лишь, как со скрипом открывается злосчастная деревянная застава и тихий, невероятно мягкий голос (будто он не орал здесь минуту назад) произносит чье-то имя.

— Джером… — повисает в тишине.

* * *

Кожаный диван, как и кресло из гостиной, жутко неудобен. Сижу на нем в скованной позе, до сих пор не отошедшая от развернувшегося перед глазами действа. Охранник, приведший меня сюда, давно исчез, Каллен или кто-либо ещё не появлялся. Моя участь — ждать. Ждать своей смерти.

Чтобы последние мысли не были такими мрачными, оцениваю обстановку кабинета. Это просторная комната, где все выполнено из красного полированного дерева. В воздухе царит непонятный, неприятный запах, как будто специально созданный для того, чтобы въесться в мои легкие и испортить уходящие минуты и без того не слишком яркой и нормальной жизни.

Интересно, у меня хотя бы будут похороны? Или я навсегда останусь здесь, в этом чертовом змеином логове, под тремя метрами земли? Не будет даже следа. Даже маленькой зацепки, что когда-то я, Белла Свон, жила на этом свете. Была здесь, там, в доме своей семьи и вилле Маркуса…

Это кажется неправильным и горьким. Если уж суждено умереть, можно хотя бы получить место, которое будет указывать, где я нашла последний приют?.. Гранитный камень с выбитой надписью. К черту слова «помним и любим», к черту «скорбим и сожалеем»… только имя. Имя и дату рождения.

Немного меняю свое положение на диване и всматриваюсь в парящие в воздухе пылинки. Имя. Имя, прозвучавшее только что и произнесенное Эдвардом. Джером. Маленького мальчика так зовут?

Неизвестно почему, судьба этого ребенка — ребенка, которого я видела всего лишь три секунды впервые за всю жизнь — вызывает каскад эмоций. Грусть, горечь, непонимание и сострадание. Страшно хочется успокоить напуганного малыша, хоть что-то сказать ему.

Это очень странно, Белла. У тебя никогда не было слабости к детям. Ты не просила у родителей братика, не задумывалась о материнстве. Что уж говорить о всяких встречах на улицах, когда детишки наступали на ноги в метро или теребили за куртку с просьбой подать милостыню. Меня не трогало ни одно их слово. Ни одни несчастные глаза, смотрящие с собачьей преданностью. С появлением в своей жизни Джеймса я очерствела, потеряла связь с миром эмоций. И теперь этот непонятный ребенок, это странное белокурое создание возвращает мне их. Заставляет переживать за кого-то, кроме себя.

Наверное, я просто помешалась от всего случившегося. Слишком уж длинен список для недели. Слишком уж много потрясений и ужасных событий случилось за эти дни. Как и следовало ожидать, психика не выдержала. Она теперь в коматозном состоянии.

У самой двери слышны шаги. Скрежет открываемых замков. Похоже, такова моя судьба, раз меня постоянно где-то запирают.

Напрягаюсь, предчувствуя скорую расправу. Ну что же, истекли последние секунды…