Услуги маленького дьявола - [4]

Он согласился выкроить несколько минут в своем расписании, и, можете себе представить – послали меня! Кто-то был в отпуске, кто-то – в командировке в Сочи – там проходил кинофестиваль, словом, все приличные люди куда-то испарились, и судьба дала мне шанс приобщиться к искусству в лице великого дирижера.

Надо сказать, она же, сволочь – судьба, я имею в виду – этот шанс тотчас же и отняла. В этот раз дело происходило в конце мая, когда в нашем городе буйно цветут желтая акация, барбарис и чубушник лемуана (это такой отвратительный кустик, усеянный достаточно крупными желтыми цветками).

Мы с дирижером условились встретиться в холле гостиницы, а перед гостиницей был скверик, где присутствовали все вышеупомянутые кусты.

В холл я вошла, заливаясь соплями и закрывая лицо платком, так что портье даже забеспокоился, не плохо ли мне. От чиха я ничего не могла произнести, и дирижер, который вышел в холл, не опоздав ни на минуту, очень встревожился, одолжил мне свой носовой платок, но затем поглядел на часы, извинился и сказал, что время мое вышло, а он сейчас должен спешить в аэропорт. Самолет, сами понимаете, ждать не будет.

Фотограф Витька Колобков успел только сделать несколько снимков, но без интервью они были не нужны. Витька жутко на меня разозлился и настучал начальнику отдела. Как уж он там живописал мое поведение, не знаю, но из отдела культуры меня выперли с треском.

На память о несостоявшемся интервью у меня остался только носовой платок великого человека.

Вы, может быть, хотите спросить, отчего я не пользуюсь различными препаратами, которые так широко рекламируются? Человек глотает таблетку и тут же нюхает букетик цветов или прижимает к груди любимого котика. Я вас умоляю, моя аллергия плевать хотела на все супрастины и кларитины! Чихать я все равно буду, только в сон клонит, и голова тяжелая, как чугунный шар, ни строчки не напишешь…

У мамули на все свое мнение, она утверждает, что у меня это нервное. Действительно, мне достаточно увидеть по телевизору букет чайных роз, как становится трудно дышать, а если хотите испортить мне настроение, пришлите по почте открытку с желтыми хризантемами.

Все эти безрадостные мысли текли в моей голове, пока теплые струи омывали тело.

– Александра! – мамуля стучалась в дверь. – Вот теперь ты действительно опоздаешь!

На кухне был налит для меня кофе и лежал один сухой тост – мамуля знает, что ничего, кроме этого, я утром проглотить не могу. Она редко варит для меня кофе, так что я сразу же заподозрила, что ей от меня что-то нужно.

– Сашура! – просительно сказала мамуля. – Я сегодня никак не могу вернуться раньше семи, так что будь добра, посиди дома…

– Это еще зачем? – уставилась я на нее, но, заметив, как потемнели от гнева мамулины глаза, вспомнила:

– Ах да, твой Петр Ильич… А он к музыке никакого отношения не имеет?

– Оставь, пожалуйста, свои насмешки! – вспыхнула мамуля. – Неужели трудно сделать для матери такую простую вещь?

– Ну хорошо, хорошо, я отпрошусь пораньше, – согласилась я, – поработаю дома…

Редакция нашей газеты «Невский вестник» находится в самом центре города в потрясающем старом доме, принадлежавшем до революции известному книгоиздателю Марксу, однофамильцу бородатого философа. Этот дом отличается замечательно запутанной планировкой. Новый человек, войдя в него, ни за что не найдет нужную комнату, а после часа бесплодных блужданий не сможет без посторонней помощи выбраться наружу. Бесконечные лестницы и лесенки соединяют этажи и коридоры Марксовского дома самым причудливым образом. На пятый этаж можно попасть только с третьего, а на шестой – только со второго.

Коридор четвертого этажа славится тем, что из его окон можно увидеть знаменитый двор с водосточными трубами в форме драконов и крылатых рыб, а на шестом этаже, говорят, есть комната, в которую попасть вообще невозможно, хотя оттуда временами доносятся стук пишущей машинки и нецензурные выкрики.

Отдел, в котором я работаю, в газете называют «лягушатником». Для этого есть две причины. Первая, более очевидная и не такая обидная, заключается в том, что наш отдел размещается в бывшей ванной комнате особняка, о чем напоминают сохранившиеся кое-где на стенах остатки кафельной плитки и тематическая роспись на потолке – изображенное с большим вкусом болото, поросшее осокой и камышами, по которому важно вышагивает красивая длинноногая цапля, выискивая спрятавшихся там и тут очаровательных ярко-зеленых лягушек.

Вторая причина, о которой мы предпочитаем не вспоминать, – та, что наш отдел – самый незначительный, неперспективный, непрестижный в газете, короче – болото.

К нам ссылают работников, не вписавшихся в основные отделы.

Вообще по внешнему виду сотрудника газеты сразу можно узнать, в каком отделе он работает: в отделе новостей – модные, хорошо одетые парни с легкой щетиной на щеках, с горящими взглядами и такими быстрыми движениями, что здороваться с ними нужно, как стрелять по самолету – с упреждением.

В спортивном отделе – коротко стриженные бывшие спортсмены, толстеющие от прерванных тренировок, в мешковатой и вечно измятой одежде, с легким запахом спиртного и отчетливо выраженными криминальными знакомствами.