Условия человеческого существования - [29]

До главной конторы было рукой подать, но в таком пекле даже эти десяток-другой шагов давались с трудом. Листва на деревьях свернулась, трава пожухла. Из-под ног с иссохшей земли вздымались клубы пыли. Жара висела над долиной сизым маревом, густым, пышащим, словно кипящее масло.

У входа в контору стоял мотоцикл с коляской. Белый мотоцикл без опознавательных знаков. Самый обычный мотоцикл. Но у Кадзи сжалось сердце. Мобилизационные предписания в тот раз привезли на мотоцикле. Нет, не может быть. С какой стати компания будет отделываться от него сейчас? Это не в ее интересах. Да и на Окидзиму директор, судя по всему, тоже подал специальную заявку на броню.

Из директорского кабинета доносился смех и веселые голоса. Отирая пот, Кадзи вопросительно глянул на секретаря.

— Гости. Из этих — «докучников»… — доверительно шепнул секретарь. Интонация у него была сочувственная: идти тебе туда не особенно приятно, но что поделаешь!

Кадзи открыл дверь. Его встретили острые, оценивающие взгляды двух незнакомых военных; они совсем не вязались с теми веселыми голосами, которые он слышал из-за двери.

Директор представил им Кадзи. Утопавший в глубоком кожаном кресле жандармский офицер дернул подбородком в знак приветствия и уставился на Кадзи холодным изучающим взглядом, неподвижным, как у змеи. Другой жандарм, унтер-офицер, плотно сбитый, мускулистый человек, сидел, положив руки на эфес сабли, поставленной между широко расставленными ногами.

— Господа из жандармерии порадовали нас приятным известием, — заговорил директор незнакомым голосом. — Для повышения темпов добычи руды на нашем предприятии армия в лице капитана Кавано предоставляет нам шестьсот спецрабочих.

Кадзи приподнял брови.

— Пленных из Северного Китая, — пояснил офицер.

— В правлении очень рады этому подкреплению, — продолжал директор. — Сам начальник отдела горных предприятий выразил армейскому командованию глубокую признательность…

— Пленные выгодны для промышленности, — капитан Кавано растянул в улыбке тонкие губы. — Корм и больше никаких расходов!

Кадзи стоял, рассеянно слушал и смотрел на муху, бившуюся об оконное стекло. При чем тут он? Отдел рабочей силы не занимается пленными, а сам он служит не в армии, а на руднике и никаких директив от этих жандармов принимать не собирается.

— Совершенно верно, — поддакнул капитану директор, — при нашем голоде на рабочую силу мы об этом и мечтать не смели… — Директор сдвинул брови. — Посоветуйтесь с Окидзимой и срочно подготовьтесь к приему.

И тут же он опасливо вгляделся в лицо Кадзи. Никогда не знаешь, чего ждать от этого человека с фантастическими взглядами на жизнь.

— Что от меня для этого требуется? — мрачно поинтересовался Кадзи.

— Сейчас дам вам необходимые указания, — прорявкал унтер-офицер. — Но для начала прошу запомнить: повторять рассказанное не в моем характере. Так вот, первое: соприкосновение спецрабочих с наемными категорически запрещается. Далее: казарму, отведенную для спецрабочих, огородить колючей проволокой, обеспечить надежную охрану. Через колючую проволоку обязательно пропустить электрический ток. Понятно? Порядок питания, способы принуждения к труду — по усмотрению администрации. Наше главное требование — не допустить побега. Начальник отдела рабсилы одной угольной шахты в Северной Маньчжурии был сурово наказан за побег военнопленных. Прошу это хорошенько запомнить! Да, директор, какое напряжение можете вы подать на проволоку?

— Три тысячи триста вольт.

— Сойдет, — произнес унтер, сверля Кадзи холодным взглядом. — Если не поступит каких-либо особых указаний, пленные будут переданы вам через неделю, считая с сегодняшнего дня. О часе извещу дополнительно.

Кадзи хотелось сказать: «Я отказываюсь, я не желаю принимать на себя надзор за пленными!» Несколько раз он порывался заявить об этом, но так и не решился. Он боялся. Директор, конечно, немедленно уволил бы его, чтобы оправдаться перед военными, а затем — фронт… И потом эти военные и вся грозная машина армии, стоящая за ними, сами по себе внушали трепет. Стыд за себя, досада — все растворялось в страхе перед гнетущей тяжестью, распространяемой вокруг этими двумя военными, представлявшими не терпящую возражений силу абсолютной власти. Кадзи гипнотизировала железная мускулатура жандармского унтера, его руки, намозоленные фехтовальными перчатками, стальные глаза, весь его облик — лютая, пропахшая потом и кровью решимость к немедленному действию. Никогда раньше Кадзи не испытывал такого животного страха. Крупные капли пота текли по его животу и спине.

— Все ясно? — не спросил, а потребовал унтер.

— Немедленно приступайте к подготовке, — сказал директор и кивнул Кадзи: можешь идти.

— Боюсь, нам потребуется не меньше недели, — брякнул Кадзи.

Чепуха, конечно. Хватило бы и трех дней. Просто ему надо было хоть что-нибудь сказать наперекор для собственного успокоения. Он почувствовал еще большее презрение к себе.

— Особого восторга здесь не выражают, а? — бросил капитан Кавано унтеру. — Может, лучше отдать угольщикам — они все время просят.

Директор смутился.

— Что же это ты, Кадзи? Не похоже на тебя, такого хлопотуна. Вы не беспокойтесь, господин капитан, он у нас не больно говорлив, но работать умеет.