Ушедшее лето. Камешек для блицкрига - [36]

— Тогда недалеко отсюда, на улице Саета будет стоять памятник убитым евреям. — так же негромко прокомментировал я, подойдя и внимательно наблюдая за его действиями.

Аккуратно уложив плакат на желе, Авнер Давидович прикатал его валиком, потом поддев за уголок, быстро снял. На гладкой поверхности чётко пропечатались зеркальные строки. Тут же передо мной вновь появилась светлозелёная банка с красной надписью «Лососевые консервы», Но долго она не задержалась, и ребе, прокатив по ней валиком, уложил следующий лист.

— Спасибо тебе, капитан. Будем считать тебя ангелом, но потом, а пока позови Мойшу. Я не могу больше задерживать тебя, ты же командир, и тебе тоже доверились люди. Прощай.

Я молча козырнул, развернулся, и вышел из комнаты. Старый ребе был прав, у меня ещё были дела.

Возле машины уже стоял милиционер, и о чём-то негромко беседовал с водителем. Увидев меня, он одернул гимнастёрку, и откозырял мне:

— Товарищ капитан, вам необходимо прибыть в обком партии.

— К кому? — спросил я, открывая дверцу, — Садитесь, подвезём.

— Не знаю. Спасибо, но мне в другую сторону, — и товарищ милиционер кивнул в направлении узкой улочки, взбирающуюся на крутую гору.

Привычно заняв своё место в машине, я стал смотреть в лобовое стекло, прокручивая в голове разговор с главой евреев. «Эмочка» мягко переваливалась на старой дороге, двух- и одноэтажные домики жались к проезжей части, как щенки к собаке, в открытое окно вливался одуряющий запах яблоневых садов, а я всё пытался понять, кто же кого провёл? Скрипнули тормоза, я вылез из автомобиля, и понял что неважно, кто дурак, важно, чтобы он поверил и люди останутся живы.

Меня ждали и быстро провели в кабинет к первому секретарю обкома. В кабинете собрались почти все областные начальники. Увидев меня, Ливицкий положил на стол серый большой конверт, и встал. Конверт гулко ударился о полированную столешницу, и ровный гул негромких разговоров как отрезало. Я пригляделся к конверту, сургучные печати красного цвета дали объяснение стуку. «Ничего себе!» — мысленно присвистнул я. Левицкий был чем-то расстроен, но голос остался спокойным и доброжелательным:

— Проходите, Алексей Юрьевич. Товарищи, давайте начнём заседание бюро. Вопросов много, а вот времени, как раз наоборот.

— Товарищ Листвин не член бюро, да и вообще — беспартийный, — извиняюще улыбнулся мне, кто-то из секретарей обкома.

— Неважно, — отмахнулся первый, — президиум тоже избирать не будем. Товарищ Листвин — военный комендант города. Так что, товарищ Воронцов, он теперь и ваш начальник.

Все расселись за столом, и Левицкий, зачем-то держа в руке лист бумаги. негромко сказал:

— Товарищи, в обком КП(б)Б поступило распоряжение ЦК КП(б)Б, о немедленной эвакуации партийных и советских органов власти. Вся власть в городе и области передаётся военным. До прибытия в город частей Красной Армии, командует капитан Листвин. Товарищ Зелёный, как скоро может быть подготовлен необходимый автотранспорт?

Товарищ Зелёный встал и начал жаловаться, что автотранспорта не хватает, и вообще, необходимо произвести мобилизацию. При этом он то и дело кидал на меня опасливые взгляды. Я внешне невозмутимо курил, а сам думал: «А вот шиш тебе, что упало — то пропало! Не отдам ни одной машины, и вообще, счас расхрабрюсь и «ЗиС» у Левицкого отберу!» Быстрее всего нытьё надоело Строкову, и тот резко спросил:

— К утру машины будут готовы?

Зелёный побледнел:

— У нас не хватает грузовиков для вывоза архивов.

Ливицкий криво усмехнулся:

— Архивы дело наживное, людей вывезем?

— Так точно! — вытянулся ответственный.

— Ну так, за чем дело стало? Бумаги в огонь, товарищ Воронцов проконтролируйте. А вы, товарищ Листвин, завтра в десять ноль ноль обеспечьте проезд по мосту.

— Слушаюсь, разрешите идти?

— Да, да, — нетерпеливо ответил первый секретарь, не отрывая взгляд от, вероятно, списка эвакуирующихся. Красный карандаш в его руке завис над бумагой, как карающий меч.

Вернувшись в батальон, я вновь окунулся в уже привычные заботы. Проверить, подписать, озаботиться, порычать. Тем временем, мне привезли ключи от спешно выкопанного блиндажа, что возле железнодорожного моста. Пока я пытался вспомнить, что за блиндаж, приехавший сержант ГБ подсунул мне на подпись акт приёмки спецоборудования. И только прочитав обтекаемые фразы об установке специального оборудования на конструкциях моста через реку Припять, я всё вспомнил.

— Придётся поверить вам на слово, — сказал я сержанту, — в этих делах я не специалист. А что это за блиндаж?

Сержант, забрал подписанный акт, и ответил:

— В нём управление находится. Надо бы пост возле него выставить.

— Да. Этим я сейчас же займусь, — грустно проворчал я, напряженно думая, кого и откуда снять.

Вызвал командиров рот. Взялись мы тянуть «бегемота из болота» или «латать тришкин кафтан». После бурных споров и взаимных претензий, мне пришлось просто приказать:

— Так. Приказываю завтра вторую роту разместить на автомосту. Первая рота, в составе двух взводов, охраняет желдормост, третий взвод остается в расположении. Пулемётной команде в полном составе находиться на боевых постах. Прикрепленные автомобили в вашем распоряжении. Возле нового блиндажа оборудовать позиции для караула. Пароль на завтра, — я на секунду задумался, — «Вихрь», отзыв — «Время». А теперь — выполнять! Увидите политрука, пускай зайдёт ко мне, приказ подпишет. И ещё, встретите Абрамзона, тоже пускай зайдёт.