Ущелье белых духов - [29]

Матвей угрюмо сопел, забившись в спальный мешок.

Виталька закатал рукава свитера и протянул ладони к огню, к багровому в сиреневых сумерках свету.

— Кто знает, — взглянув на него, сказал Лёня, — чем вызвано поклонение человеку? Я сейчас посмотрел на Витальку и понял, что нет ничего естественнее поклонения огню. Огонь стал удовольствием. Человек поклоняется удовольствию. А что есть разрушение веры? Это лишь отступничество и уход к иным божествам. Вспомните, чему поклонялись эллины. А ведь я этому же поклоняюсь — величию и красоте человека.

— И поэтому ты изучаешь птиц? — улыбнулся Николай.

— Да. По-видимому, любые профессии, связанные с человеком, мешают этому.

— Какие, например?

— Историк, врач, юрист…

Профессор, неподвижно смотревший на огонь, внезапно оживился.

— Однако это любопытно, — сказал он. — Никогда не задумывался, что я тоже поклоняюсь эллинским богам, поклоняюсь совершенству и гармонии. Вера эллинов была непринуждённой, она ничего не навязывала человеку, не принуждала его идти против своих номинальных человеческих побуждений. И в этом смысле они поклонялись своему удовольствию. Христианство внесло в человека культ мелочей, культ скорби и ненависти к удовольствию. Его вторжение в человека глубже, чем принято считать. По-видимому, мы и сейчас испытываем на себе его злую силу, хотя даже не подозреваем об этом.

— У эллинов был высокий дух космонавтов, — сказал Николай.

— Все они были обжоры и развратники! — крикнул из своего мешка Матвей.

Все дружно и весело захохотали.

Чем ближе Виталька узнавал этих людей, тем больше любил их. Прежде он представлял себе учёных совсем иными. Эти поражали его простотой, сердечностью, необычайной свободой мысли.

Профессор удивлял Витальку молодой энергией.

Виталька вспомнил Горшкова, вспомнил его вечные жалобы на старость. А ведь он не старше Семёнова. Всё дело, видно, в том, какой человек.

С профессором и детьми Виталька ездил по окрестным лесам и озёрам. Он уже пропустил несколько дней в школе, но его неудержимо тянуло к этим удивительным людям.

У каждого из них было своё дело. Профессор и Матвей всё время возились с какой-то рукописью. Николай шарился в озёрах, Лёня охотился на местных птиц, а Эллочка интересовалась памятниками старины. Она не расставалась с острым длинным камнем, который принёс ей Марат. Марат всё-таки сходил к старому чабану на зимовку и выпросил у него камень. Чабан сказал, что этот камень нашёл в горах Каратау его дед. Тупой конец камня был до блеска отполирован рукой доисторического человека. Марат это понял сразу, едва взглянул на камень. Понял это, как видно, и кочевник, которому он впервые попался на глаза. Иначе что заставило бы старого чабана хранить эту не нужную в хозяйстве вещь?

Эллочка сказала, что такие каменные орудия характерны для раннего палеолита, но до сих пор их не находили на территории Центральной Азии. Эта находка могла подтвердить центральноазиатскую гипотезу происхождения древнего человека. Эллочка говорила Витальке, что учёный, исследователь должен быть внимателен ко всякой мелочи. В пещерах Австралии, например, были найдены черепа павианов, разбитые ударами костей. Это позволило учёным сделать вывод, что австралопитеки ходили на двух ногах и в качестве орудий применяли кости животных.

В Азии, говорила Эллочка, почти нет находок ископаемых обезьян, но ведь Азия, в отличие от густонаселённой Южной Африки и Австралии, не изучалась палеонтологами. Вот почему этот камень имеет такую большую ценность.

— Не пора ли спать? — сказал профессор.

Николай привычным движением тронул рукав свитера. Часов на руке не было. С недоумением он пошарил в карманах.

— Наверно, на берегу потерял, когда купался, — заметил Лёня.

— Да я их не снимал. Зачем? Это подводный хронометр. Или подожди… Снял! Точно, сейчас вспомнил… Снял и положил на одежду. Стало быть, когда одевался, их не было. Ведь я бы их первым делом заметил…

Николай взял фонарик и пошёл к берегу. Спустя несколько минут он вернулся и сказал:

— Я готов признать вашу шутку остроумной, если вы вернёте мне хронометр.

— За кого ты нас принимаешь? — буркнул Леня.

— Где же они? Пойми, я не смогу без них работать под водой.

— Утром найдём, — зевнула Эллочка. — Давайте-ка спать.

Но и утром часов не нашли. Искали всюду. Обшарили весь берег.

— Чёрт знает что! — выругался Николай.

И тогда Виталька взглянул на Рэма. Собака не принимала участия в поисках, она сидела в сторонке и смотрела как-то боком.

— Рэм, где часы? — спросил Виталька.

Собака завиляла хвостом.

— Брось дурака валять! Где часы?

Все с любопытством уставились на Витальку.

— Да-да, уважаемый, — с усмешкой сказал Рэму Матвей, — с твоей стороны это необдуманный поступок. Ты всех нас поставил в глупое положение.

Пёс было встал, но потом снова сел и снова стал смотреть боком.

— Ну! — крикнул Виталька.

Рэм нехотя поднялся, отвернул морду и медленно побрёл прочь.

Скоро он вернулся, держа в зубах за ремешок часы Николая.

Николай подошёл к нему, взял часы и ласково потрепал длинную белую гриву.

— Что бы это могло означать? — в раздумье сказал профессор.

— Ничего, — ответил Виталька, — просто он любит слушать, как тикают часы. Когда пропал хронометр, я сразу подумал, что это он… Но сперва надо было поискать…