Ущелье барсов - [8]

Волки опоздали всего на несколько прыжков. Опустив головы, жадно нюхая следы марала на камнях, они бросились вслед за ним, скользя по каменистой россыпи.

Ложбина с глубоким снегом опять было задержала марала, но он успел перебраться через нее как раз к тому моменту, когда волки показались сзади. Марал снова исчез в темноте.

Прыгая с камня на камень, он все выше и выше поднимался в гору, на неприступные вершины утесов — «отстои», где осенью не раз спасался от волчьих зубов.

Так вышло и сейчас. Марал вскочил на вершину одинокой скалы, нависшей над пропастью. С трех сторон были отвесные скалы. Только с четвертой стороны волки могли, прыгая с камня на камень, поодиночке взобраться к нему на площадку.

Два волка один за другим начали подниматься к маралу. Вот первого отделяет уже один прыжок от него — отступать маралу больше некуда… Миг и хищник рванулся вперед, но голова марала резко качнулась вправо, и страшный удар рогов сбросил волка в пропасть. И тотчас новый удар рогов влево скинул туда же второго волка.

Остальные волки заскулили внизу, сверкая огоньками глаз. Ни один из них больше не решался броситься вперед.

Наступила ночь. Один за другим волки растаяли в темноте. Только под утро марал спустился со скалы и отыскал свое стадо.

Еще три года после этого встречали белого марала в горах Алтая, но потом он исчез. Возможно, перекочевал куда-нибудь в другие места. Однако рассказы о нем можно слышать и сейчас на Алтае.

НА РАЗЛИВЕ

Еще с вечера вода в реке Или прибыла и стала затоплять прибрежные низинки, а к утру залила тугаи. На низких покосных местах река разлилась на несколько километров.

Домик бакенщика, где я жил этой весной, стоял на высоком месте и был недосягаем для половодья. Мимо него неслась мутная река, необычайно широкая и необузданная в своем весеннем величии. По ней плыли ветки, сор и деревья, смытые с берегов. Далеко внизу шлепал колесами пароход, и его дымок едва виднелся за островами. Это буксир тащил баржу-магазин от одного домика бакенщика до другого. На залитых лугах чернело несколько полосок земли. На них собрались со всего луга перепела и странно было слушать, как они кричали хором.

Яркое солнце поднялось из-за гор, и алые лучи его заиграли на водном просторе. Они осветили картину бедствия в затопленных тугаях. Всюду было слышно тревожное цоканье фазанов, испуганные голоса соловьев, славок, пеночек.

Натуралисту в такое время можно увидеть много интересного. И вот я уже бреду по тугаям с биноклем и фотоаппаратом. На мне высокие резиновые сапоги.

Воздух насыщен запахом мокрой древесины. Разлив прекратился. Вода больше не прибывала.

На поваленном дереве, наполовину затопленном водой, сидел заяц. Он был совершенно сухой. При виде меня заяц сжался в комочек и замер. Только сердце маленькими толчками колыхало его шкурку с левого бока. По зайцу полз большой жук-навозник, но он терпел, боясь пошевелиться.

Я стоял в нескольких шагах и фотографировал зверька.

Невдалеке из воды поднимался длинный бугор, покрытый кустами и деревьями. Но почему же заяц сидел на дереве, а не спасался от наводнения на этом бугре? Очевидно, на бугре была лиса или дикий кот. Я решил проверить свою догадку и шагнул в сторону бугра, но в этот момент заяц не выдержал. Он прыгнул и шлепнулся в воду, окунувшись в нее с головой. Затем удивительно быстро и легко поплыл к берегу, выскочил на бугор и притаился под кустом. Мне было видно в бинокль как он мелко дрожал, весь мокрый и необычайно тонкий.

Конечно, где-то поблизости находился хищник, иначе заяц не остался бы около самой воды.

Обойдя стороной, чтобы не беспокоить зайца, я поднялся на бугор. Это был небольшой удлиненный островок среди затопленного тугая. В самом конце его металась лисица. Вероятно, где-то поблизости затопило ее нору с лисятами. Не допустив меня на «выстрел» фотоаппарата, лисица бросилась в воду и быстро уплыла за деревья.

Я побрел дальше по затопленнным тугаям.

Над самой головой с джиды шумно слетела фазанка и с криком села на другое дерево. Прячась за деревьями, я двинулся к ней с фотоаппаратом наготове. Но фазанка опять перелетела дальше.

«Ага! Отводит от птенцов!» — догадался я, вернулся обратно и стал внимательно осматриваться. Но всюду была вода и ни одного клочка сухой земли, где могли бы скрываться фазанята.

И вдруг я заметил их. Около дерева, с которого слетела фазанка, виднелся небольшой пенек. Он был покрыт пуховой шапочкой из крошечных фазанят. Они вывелись не более как три-четыре дня тому назад. Вся «жилплощадь» пенька была плотно занята ими.

Пока я фотографировал фазанят, испуг их прошел. То один из них, то другой стали вытягивать шейки и что-то склевывать с пенька. Только тогда заметил я, что вверх по пеньку непрерывно поднимались муравьи, которыми фазанята и завтракали. Под пеньком, вероятно, был затоплен муравейник, и его обитатели спасались тоже на пеньке.

Неожиданно прилетела фазаниха, с шумом уселась на соседнее дерево и тревожно цыкнула. Фазанята сразу замерли, обратившись опять в неподвижную пуховую шапочку. Ни одна головка больше не двигалась.

Я задумался. Что же делать с птенцами? Они погибнут на этом пеньке. Пришлось переложить пуховые теплые шарики в шапку. Я знал, что недалеко за лесом вдоль берега тянется песчаный бугор, заросший кустами. Вскоре я добрался до него и выпустил там трех фазанят. Они бойко побежали по песку, словно плюшевые шарики на тоненьких ножках. За ними потянулись крошечные полукрестики следов. Вот один фазаненок юркнул в траву и затаился. Двое еще бегут. Вскоре свернул в траву и второй. А третий, самый сильный, убежал дальше всех, но и он тоже скрылся в траве.