Усадьба - [32]

Следующее убийство я совершил в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году во Франции. В то время появились первые фотоаппараты, и каждый стремился сделать в своей жизни хотя бы один снимок. Это стоило немалых денег. Я уже выглядел как семидесятилетний, но учитывая мой несоизмеримый опыт, без труда устроил фотоателье. Там я терпеливо ждал свою новую жертву, зная, что он обязательно придет, потому как был человеком довольно состоятельным, не отставал от моды и жил неподалеку. Он решил, что фотография будет подарком на его день рождения… Тридцать пятый.

Еще две жизни я забрал в тысяча девятьсот двадцать шестом году в Граце у офицера австрийской армии, и тысяча девятьсот шестьдесят шестом в Национальном парке Супериор, штат Миннесота у твоего коллеги из конной полиции… Их снимков вместе с твоими здесь больше всего. Число Сатаны преследовало меня… Я прожил четыреста пятьдесят девять невыносимых лет с измаранными кровью руками и в трауре. Твоя смерть должна прекратить мои муки, дать возможность выжить моему сыну, которому сейчас шестнадцать, и освободить твоих друзей. — Старик взглянул на часы, повернув руку к проникающему с улицы свету, и жестом пригласил Бентона покинуть дом. Констебль поднялся, снова надел китель, застегнул его на все пуговицы, но шляпу оставил на столе, как символ скорби, и вышел под дождь. Убийца последовал за ним, направив на Фрейзера пистолет. Далеко идти не пришлось. У самой кромки хвойного леса была выкопана яма, в назначении которой сомневаться не приходилось. Бентон спокойно подошел к ней и развернулся. Ливень снова промочил его до нитки, а стекающие с волос струи воды замутняли зрение. Он вел себя достойно, не умоляя о пощаде и не предлагая никаких компромиссов, потому что у измотанного человека напротив их просто не было. И у его друзей тоже. Констебль готов был положить свою жизнь ради четырех других и упокоения одной души.

— Скажите мне свое имя, — попросил он, глядя на наведенный в свою сторону ствол.

— Фенбер Рейтонз, — устало ответил старик и улыбнулся в предвкушении долгожданной свободы.

Последнее, что запомнил констебль: ослепительно яркий свет, грохот и нестерпимая боль.

Глава 12

Он очнулся в тихом теплом сухом месте с запахом дезинфицирующих средств. Осторожно приподнял веки. Все тело сильно болело, а голова буквально раскалывалась. В глаза снова ударил свет, но какой-то направленный, а не обволакивающий, как прежний. Потом свет исчез и появился голос:

— Реакция есть.

Бентон опять закрыл глаза и заулыбался.

— Кин, мне снился такой странный сон! — проговорил он.

Доктор Фортан недоуменно посмотрела на Рэя, сидящего в кресле с противоположной от больничной постели стороны.

— Это не сон, — осторожно и негромко ответила она.

— Но я ведь здесь после ранения? — канадец повернул голову на звук голоса.

— Мы нашли тебя в могиле на заднем дворе усадьбы. Рядом с ней лежало бездыханное тело Фенбера Рейтонза, — пояснил детектив.

— Что произошло? — констебль почувствовал, как пересохло во рту.

— В тебя ударила молния, — сказала Киана. — Попала в медную пуговицу на плече и вышла через ноги в землю, оставив характерный разветвленный ожог.

— Поэтому у меня все болит? — Бентон поморщился, сделав попытку подвигаться.

— Вероятно.

— Вас удерживали в доме?

— Нет, мы были в разных местах, каждый по своим делам. Видимо, Рейтонз знал об этом и таким образом манипулировал тобой. Либо приобрел навыки менталиста за столько лет.

— Он рассказал невероятную историю… Невероятную для реальности.

— Мы знаем. Он оставил дневник, который исследовали федералы. Отдельными листами его разметало по всей столовой и террасе. Там же были записаны координаты захоронений. Доктор Бреннан занимается вопросом эксгумации, — снова заговорил Веккио. — Один вопрос: его сердце остановилось вместе с твоим в момент разряда, но почему, когда Киане и доктору Бреннан удалось реанимировать тебя, Рейтонз тоже не ожил?

— Он должен был убить меня до того момента, как мне исполнится тридцать шесть лет.

— Но, твой день рождения… — возразила Фортан.

— Я родился тридцать шесть лет назад, в ту ночь, когда встретился лицом к лицу со своим убийцей. Но в документах записано другое время. Это сделал отец, и знали только я и он. Он сказал, что когда-нибудь это спасет мне жизнь. Я не понял тогда, как именно, но его слова оказались пророческими. Когда вы откачали меня, мне уже исполнилось тридцать шесть, поэтому мистер Рейтонз остался мертв.

— Снайпер, к слову, был липовый, для отвода глаз и форы. Рейтонз стрелял сам, потому что это была его кармическая, как он выразился в своих письменах, задача, — проинформировал детектив. — Кстати, о карме… Как говорят баптистские священники на своих мессах: «Господь любит тебя!». Дважды ты избежал смерти.

— У него остался сын, — сипло проговорил Бентон.

— Дети не отвечают за грехи отцов, — ответил Рэй.

— Где тело?

— Отправили в «Джефферсон» на вскрытие. Мальчика и его мать найдут и передадут им останки для погребения. С одной стороны, Фенбер Рейтонз заядлый душегуб, с другой, его существованию не позавидуешь, — признался детектив. — Я до сих пор не могу до конца осознать, что подобное развитие событий имеет место быть в нашем мире.