– А что ты скажешь о том, что греческие мужчины целуют друг друга в щеку?
– О! – На скулах его вспыхнул румянец. – Это совсем другое.
– Но это все-таки поцелуй.
– Ты вступила на опасную тропу, pethimou.
– Pethimou?
– Малышка. – «Моя малышка», – имел в виду он, но не сказал это вслух.
– Я не маленькая. – Кэсс прикусила губу, отвернувшись от него. Это выражение ее лица приводило его в восхищение. Ему нравилась стыдливость Кассандры Бейкер. – И меня никто не целовал. У меня никогда не было бойфренда, – прошептала она, прерывая его мысли.
– Никогда? – Эти слова шокировали Нео. Он догадывался о том, что она – девственница, но быть совершенно невинной, даже не целованной?
– Э… нет.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать девять. Я ненормальная, да?
– Да что ты! – Схватив Кэсс за плечи, Нео заставил ее взглянуть ему в глаза. – Ты неподражаема! Но сегодня утром у тебя был первый в жизни поцелуй?..
– Ну, на самом деле… э-э-э… да.
– Мне надо было знать об этом заранее.
– Зачем?
– Тогда бы я сделал его особенным.
– Он и был для меня особенным.
– Но я мог бы поцеловать тебя еще лучше.
– Как?
– Я не могу объяснить это словами.
– Писатели объясняют.
– Я бизнесмен, а не писатель. Я должен тебе показать.
– Прямо здесь? – ахнула Кэсс.
– Да. – И Нео накрыл ее рот своими губами.
Ее губы были такими же восхитительными, как и утром, но осознание того, что они принадлежат ему, и больше никому другому, придавало поцелую необыкновенную сладость. И сладость эта была реальной – такой же, как ее неподражаемый тонкий запах.
Его руки обхватили Кэсс и крепко прижали к себе. Так крепко, что жар их тел слился воедино. Она почувствовала, что ей хорошо в его объятиях. Слишком хорошо. Словно она была создана именно для того, чтобы находиться в его руках.
Тело Нео настойчиво требовало, чтобы он овладел ею другим способом. Хорошо, что они находились в публичном месте, хотя здесь никого и не было, иначе он не смог бы сдержать себя.
Быть другом женщине оказалось труднее, чем он себе представлял.
Она запустила свои тонкие пальцы в его волосы, и Нео окончательно потерял способность соображать. Кассандра поцеловала его в ответ, и он уловил в ее поцелуе непринужденную чувственность, которая доставила бы ему несказанное наслаждение в постели.
Она никогда не целовала ни одного мужчину, но точно знала, как подразнить его язык своими губами. Ее женские инстинкты безошибочно подсказывали ей, как себя вести, когда, играя с его языком, она стонала от изнеможения, и Нео возбудился до предела.
Черт возьми! Черт! Черт…
Он серьезно подумывал о том, чтобы опрокинуть ее на пол, под пианино – подальше от любопытных глаз, – когда-то какой-то странный и резкий звук заставил его вскинуть голову.
Подняв голову, Нео увидел, что дверь в их комнату полуоткрыта. Наверное, сюда хотел зайти продавец, но, увидев столь восхитительное зрелище, поспешно ретировался.
Через проем двери Нео увидел мальчика, решительно дующего в кларнет. Вот и источник этого ужасного звука. Мама мальчика разглядывала Нео и Кассандру с таким умильным выражением, что Нео невольно вздрогнул.
Женщина словно восклицала: «Любовный роман… это так прекрасно!» Но у него ни с кем не было романа. Даже с Кассандрой…
Он протянул руку:
– Пойдем. Мы опоздаем на ланч.
– Не забудь документы на пианино, а также свою кредитную карточку, – бросила Кэсс, хотя глаза ее говорили о том, что она хотела бы сказать совсем другое.
На ланч были поданы блюда средиземноморской кухни. Сначала они ели фазоладо – бобовый суп, который у Кассандры всегда ассоциировался с Грецией. Потом пришла очередь салата – из зелени, кедровых орешков и мягкого сыра, с таким вкусным соусом, который Кэсс никогда не пробовала.
– Это потрясающе, – сказала она, пробуя главное блюдо – пирог со шпинатом, который назывался спанакопита. – Неужели ты питаешься так каждый день?
– Конечно нет. Но сегодня у меня гостья. Моя экономка пришла в восторг, когда я велел ей забыть о диетологе и приготовить традиционные греческие блюда. Она воспитана в старых традициях и не одобряет, мягко сказать, директивы моего консультанта.
Нео, казалось, наслаждался тем, как относится к нему экономка-гречанка, и ее забота явно не досаждала ему. Кэсс могла поклясться своей флейтой, что это была пожилая женщина, и она беспокоилась не только о том, как питается ее хозяин. Нео нашел способ наконец-то обрести мать, причем без всяких эмоциональных тягот, которые подразумевают близкие отношения.
Кэсс махнула вилкой:
– Это настоящий пир!
– Я рад, что тебе понравилось.
– Я полюбила греческую кухню, когда давала концерты в Афинах.
– Ты играла в Афинах?
– Да. Когда мне было двенадцать лет. Это прекрасный город.
– Согласен, хотя я чаще видел его темные стороны…
– Уверена, что сейчас этот город кажется тебе совсем другим.
– Скорее всего так.
– Вы с Зефиром часто бываете в Греции?
– По крайней мере раз в год, но всегда по делам бизнеса. Мы никогда не проводили там отпуск.
Это мало о чем говорило.
– Но у тебя вообще не бывает отпуска, – мягко укорила она его.
– И у Зефира тоже.
– Значит, вы оба – трудоголики.
– А ты? Может быть, ты – композитороголик.
– Сочиняешь новые слова?
