Уроки любви - [38]

— Любовные письма и телеграммы. Вы слишком любопытны, сеньор путешественник. Кстати, судя по произношению, вы тоже — далеко не француз, и по внешности — отнюдь не испанец.

— Ошиблись. Мой дед — чистокровный баск. Знаете, это такие ребята, что ходят в беретиках и гольфах.

— Ого! Посмотрите назад! Свинцовое страшилище преследует нас, движется по всему горизонту. Надо поторопиться, иначе вашу машину понесут на плаву горные потоки. — Глаза Эжени озорно сверкнули. — К счастью, до «Фрески» осталось совсем немного. Моя вилла называется «Прохладная». Больше подошло бы сейчас что-нибудь «Сухое» или «Теплое».

Горничная и экономка, выбежавшие встречать незнакомый автомобиль, были поражены видом хозяйки. Поддерживая двумя руками спадающие мужские брюки, она командовала неизвестным сеньором, выглядевшим как сельский пастух после трудового дня.

— Никаких отговорок. Вы спасли меня и вы — мой гость. К тому же — я в ваших брюках, сеньор… Ванну для сеньора, Жанна, багаж гостя — в спальню второго этажа. И еще пошли кого-нибудь на помощь Лухано. Он застрял в десяти километрах южнее Неверильи. Я поднимусь к себе и через полчаса здесь должен быть накрыт отличный обед.

Эжени быстро оглядела столовую: даже букеты белых лилий, обилие хрусталя и обитая светлым шелком мебель не придавали сейчас комнате обычного парадного блеска — за широкими дверьми веранды беспокойно темнело взбунтовавшееся море, сплошь покрытое вспененными гребнями. В сумрачном, взлохмаченном ветром саду шумел подоспевший за беглецами ливень.

Резкий порыв сквозняка захлопнул оконные ставни, раздул парусом полотняные занавеси на террасе. Жанна с визгом кинулась запирать двери и окна.

— Приходил посыльный от сеньоры Борден, вон на столе круглую коробку оставил и пакет. — На ходу сообщила она.

— Как мило! Фанни проиграла мне шляпу и поторопилась прислать фант. — Эжени взялась за крышку коробки, но, передумав, повернулась к гостю. Он стоял на пороге комнаты, по-моряцки расставив ноги и запустив грязные руки в карманы мокрых, липнущих к бедрам брюк. В его сумрачном взгляде исподлобья не было и капли былого добродушия.

— Вы лихо распоряжаетесь людьми, прекрасная певунья. Или это относится только к представителям сильного пола?

— Это относится к вымокшим, вывоженным в грязи и абсолютно бездомным странникам. Ведь вы собирались остановиться в отеле? И вам кажется, что такой костюм порадует постояльцев «Короны» или «Ривьеры»? — Эжени подошла к нему, едва не касаясь грудь., и лукаво заглянула в глаза. — Признайтесь, в отеле вас ждет дама? Если так, то с сожалением отпускаю вас, отважный незнакомец, в ее горячие объятия… А если я была чересчур навязчивой, простите.

Мужчина посмотрел на свою сорочку, свободно висящую на плечах Эжени. Он хорошо помнил, как эта лишенная всяких предрассудков юная дама расхаживала под ливнем почти обнаженная. Зрелище, способное вдохновить любого, даже очень гордого и независимого мужчину, на отчаянные поступки.

— Я не могу уехать, оставив здесь свои вещи. — Согласился он. — И если честно, я мечтаю о хорошей ванне.

— Прекрасно. С вами легко договориться. Ровно в пятнадцать часов встречаемся за этим столом. Жанна покажет вам комнату и приготовит все необходимое. Надеюсь, обед вам понравится.

Босая, подтянув руками брюки, Эжени стремглав взбежала по лестнице и, разбрасывая снимаемые на ходу вещи по ковру своей спальни, с наслаждением вдохнула аромат приготовленной ванны. Пары эвкалипта и магнолии витали в золотисто-коричневой, щедро украшенной зеркалами комнате. Каменная купальня на массивных львиных лапах с высоко поднятым изголовьем всегда напоминала Эжени саркофаг. Сейчас, погружаясь в горячую воду, она почему-то подумала о брачном ложе и жарких супружеских объятиях, которых у нее так и не было. А еще вспомнилось купание в доме Шарля — после ужаса инфекционного лазарета, долгого переезда, на пороге новой жизни. Как нежно и умело действовал Шарль, но что за столбняк сковал Эжени? Еще бы… Она была еще Анастасией и к тому моменту более трех суток обходилась без сна!

Нынешняя Эжени Алуэтт вела бы себя иначе. Быстро приняв ванну и старательно высушив полотенцем длинные, тяжелые волосы, она пристально посмотрела на себя в зеркало и подумала, что парфюмерия и косметика — никчемное оружие в той схватке, о которой она мечтала. Не хватало разве только маски — черного клобука Братства, скрывающего лица тех, кто безраздельно предавался животной страсти, которую цивилизованные люди называют греховной похотью.

Она улыбнулась своему возмутительно чувственному отражению — насмешливо и обольстительно. Запреты цивилизованного общества казались ей выдумками чопорных зануд. Страсть — это мощная, всепоглощающая, священная стихия, делающая человека великаном, поднимающая его к вершинам плотского наслаждения. И нет на ее пути никаких преград.

Ничем не скрывая свою наготу, Эжени вышла в коридор и толкнула ногой дверь напротив — комната гостя была не заперта. Эжени с любопытством огляделась: в кресле аккуратно лежала стопка грязных, подлежащих стирке вещей, а на кровати были разложены приготовленная к выходу одежда — светлый костюм из тонкой желтоватой шерсти, шелковая рубашка, галстук, носки. В открытую настежь дверь ванной доносился шелест душа и тихое веселое посвистывание..