Уроки английского - [5]

Она была старше меня на три года и училась тогда уже в ПТУ. Школу бросила, и родители ее в училище пристроили. Пристроили и не без помощи моей матери. Уж она-то рада радешеньки была, кому угодно протекцию составить и кого-то пристроить. Пусть ее только попросят. Лучше бы она мне, своей дочери что-то сделала.

А я ведь ее много раз и обо всем просила. Но она мне, все время нет, да нет! Чужим, значит, да, пожалуйста, а дочери своей, нет и нет! А я всего-то просила у нее, сначала куклу купить, потом ролики, а потом, потом я вообще перестала ее о чем-то просить. Обиделась на нее. Особенно сильно обиделась, когда папка мой к нам пришел, повидаться с нами и мне такую красивую куклу подарил, что я от радости даже его отблагодарить позабыла. Я куклу прижала к себе и все ее не отдавала, а мать отдай, да отдай.

– Забирай свою дешевку! – Это она про куклу. – Нам от тебя ничего не надо! Сами, как-нибудь, обойдемся!

Вырвала у меня из рук куклу и бросила ему. Я заревела, они стали ругаться и я вся зареванная убежала, выскочила на улицу. После того раза папка к нам уже больше не приходил. А я ведь его так ждала, тосковала! Папка у меня был очень хороший и добрый. Я все время хотела с ним быть, а мать меня не отпускала и даже, когда он приходил поначалу и просил меня с собой взять погулять, мать меня запирала, и все время ему скандалы закатывала. Почему она так? Ведь он же очень хороший, добрый!

Потом, много лет спустя я узнала, что он ушел от нас потому, что мать все время хотела им командовать и все время старалась его унизить. Он терпел, ради меня, а потом не выдержал, хлопнул дверью и ушел от нас. Мать потом сама на развод подала. Вот только почему она меня у себя оставила? Ведь не любила же! Только тыкала меня все время и даже била. А всем говорила, что она справедливая и с дочерью всегда очень строгая. А на самом-то деле? Мне кажется, что она так специально поступила, что бы ему еще больше насолить. И потом, я ведь ей только мешала.

Пока малая была то и не понимала, почему у меня чуть ли, не каждый месяц, все новый папа. Так мать меня учила о ее новых ухажерах говорить. Я их даже не запоминала, они просто мелькали передо мной, и быстро исчезали, после нескольких недель или месяцев. Это мать себе все нового мужа искала. А потом все реже и реже. Потом она, как сама мне говорила, решила пробиваться. Куда, зачем? Я и не понимала.

Билась, билась, как она потом всем говорила, что своим трудом и упорством всего добилась. А я-то, хоть и малая была, но ведь знала, все видела и знала, каким она трудом и каким упорством пробивалась. Она ведь мне полгода спать по ночам не давала. Все время в доме мужики и все пьянки, а по ночам громкие разговоры, смех, и даже крики, шум. Я уже засыпать не могла без этих ее стонов и ахов. Это она так с теми, кто ее продвигал по службе, общалась. В постели себе новую должность, у них добивалась. Вот, как она пробивалась!

И что вы думаете? Пробилась!

Сначала завучем в школе, потом директором в каком-то интернате, а потом в районе, стала работать, в отделе народного образования. Сначала кем-то, а потом заместителями, первых лиц, так и пробилась. Она пробивалась уже так, что я подолгу жила, то, у ее знакомых, то вообще, у каких-то чуть ли не посторонних людей. Но потом ей квартиру двух комнатную дали в нашем доме и она потихонечку стала успокаиваться. Вспомнила, что у нее есть я и стала хоть какое-то время на меня внимание обращать. Я, по крайней мере, хоть есть стала по-человечески, а то все бутерброды, да лимонады.

Как я росла, что делала, чем занималась, она не имела ни малейшего представления. Я все сама, да сама. Так и к вопросам по жизни.

Там послушаю, у тех расспрошу. Так же и к сексу пришла. А то, как же! Я ведь уже подросла, мне уже стало все интересно узнать про это. А на улице и вокруг все только о том и болтали, секс и секс. А я уже себя опытной считала. С детства многое видела, что в нашей квартире происходило. И не раз видела мать, как она наслаждалась с ними. И слышала, как она стонала и кричала под ними, мужиками своими. А может и не своими. Кто его знает? Она мне о них ничего и никогда потом не рассказывала. Но всегда так было. Как только к ней кто-то прейдет, она меня на улицу.

– Иди, погуляй!

А я. – А когда домой?

– Гуляй, я тебя сама позову! Ну, живо!

Другой раз вытолкает меня, даже поесть не даст. До ночи, темного и позднего вечера гуляю. Так и гуляю во дворе голодная. Спасибо Катьке, подруге моей, она меня часто домой к себе приводила и кормила. И мать ее. Вот так я и росла. Считайте, что на улице выросла, среди чужих, но добрых людей.

Глава 4. Уроки коморки

А с Катькой мы тогда уже сдружились настолько, что она со мной секретничала, делилась своими секретами женскими. Ведь и она к тому времени подросла, стала взрослой, симпатичной девушкой. И не только секретничала, но и меня вовлекла в свои волнения и тревоги.

У Катьки была своя секретная комната, так она говорила и вела меня в подвал, где у нее был ключ, который она у отца стащила. Там, в одном из пустых сараев у нее был свой уголок, комнатку. Даже с матрасом. Здесь она и предавалась своим мечтам и раскрыванием секретов женского организма. Онанировала, конечно же. Поначалу она меня к себе не приводила, но потом, как-то раз решилась.