Урок - [23]
Время до полудня прошло незаметно. Буфетчик опять отворил шкаф и начал выкладывать на стойку закуски, а потом, нагибаясь, доставать бутылки. Во дворе глухо прогудел рессорный экипаж. У крыльца остановилась коляска, запряжённая четвериком вороных, из неё вышел чиновник в форме министерства юстиции.
— Вот и Кузьма Знаменский приехал, следователя привёз, — сказал буфетчик.
У Константина Ивановича забилось сердце. Казалось, что куда-то он должен был прыгнуть, или сделать что-то рискованное, — и вот наступил момент, когда поворота назад быть не может. Он решил прежде всего поговорить со следователем, — подошёл, представился и спросил об Ореховых.
Следователь — утомлённый человек, с жёлтым цветом лица, отвечал односложно, а потом извинился и пошёл в кассу брать билет. Кучер Кузьма оказался более разговорчивым, но прежде всего заявил, что лошадям нужно отдохнуть, и поэтому он поедет на постоялый двор, к Соловьихе, а к пяти часам вернётся на станцию.
— Как-никак, тридцать пят вёрст считанных, а колясочка-то чижолая. Холодком и лошадки веселее станут бежать, — аккурат к ужину поспеем, — добавил он.
— Ну, а где же мне пообедать? — спросил Константин Иванович.
— Это уж вы на станции с буфетчиком поговорите, это уж он вам предоставит, — сам ест хорошо. Он можно бы и у Соловьихи, только грязно там и нечистота одним словом.
Кузьма говорил всё время улыбаясь, и конец каждой фразы выходил у него приветливо, нараспев. Константину Ивановичу понравилось также, что он сказал не «лошади», а «лошадки» и «колясочка».
Земля вдруг затряслась. К станции подлетел курьерский поезд, постоял три минуты и увёз желтолицего следователя. На обед буфетчик дал Константину Ивановичу жирных щей со сметаной и целую курицу и потребовал за это только шестьдесят копеек. Захотелось подремать, но лечь было негде. На платформе стояла жара, и было так скучно, как только бывает на очень маленьких станциях. Впереди, сейчас за рельсами, рябило и волновалось море колосьев, справа темнел лес, а ещё правее, из-за деревьев выглядывала каменная труба какого-то завода.
Кузьма сильно опоздал и приехал почти в семь часов вечера, когда уже свечерело. Лицо у него было заспанное, измятое, и потом он ещё долго возился, прилаживая к задку корзину.
Константин Иванович начал раздражаться, но когда, наконец, Кузьма сел на козлы, на душе стало до слёз счастливо. Ни разу в жизни ещё ему не приходилось ехать среди такой природы, с таким удобством и на таких хороших лошадях. Чуть кружилась голова, и скользила змейкой всё одна мысль: «Как хорошо жить, как хорошо жить»… Хотелось даже петь эту фразу.
Коляска мягко бежала по грунтовой дороге. Легко дышалось. Копыта лошадей часто хлюпали по мелким лужицам, которые Кузьма старался объезжать, и тогда колёса шуршали, задевая по стеблям ржи. Горел красным золотом крест на далёкой церкви, а приближавшийся лес покрылся светло-фиолетовой дымкой. Солнце заходило так же красиво, как и вставало сегодня утром.
Дорога стала шире. По краям её, всё чаще и чаще, пробегали белые стволы берёз. На небе уже горела одна звёздочка. Резко выяснился тоненький полумесяц. Скоро поехали лесом, и стало совсем темно. Воздух был мягче. Пахло землёю. Молчавший всё время Кузьма вдруг заговорил:
— Нонче погода слава Богу, а на прошлой неделе дожди и дожди…
— Что же у вас там, в Знаменском, делается? — спросил Константин Иванович, не расслышав его фразы.
— Ничего, всё обнаковенно.
— А господин Кальнишевский как поживает?
— Тоже ничего. Чудаковаты это они немного, а так барин хороший.
— Как чудаковаты?
— По-простецки очень себя держат, и даже будто от прочих господ подальше. Зайдут это в конюшню, ну, я, известно, шляпу сниму, а они сейчас: «Надевай, надевай. Я, — грит, — хохол, а в нашей стороне страсть не любят, если кто себя унижает». Да-с… В среду на прошлой неделе несчастье это у нас на деревне вышло. Мужики конокрада захватили, ну, и малость помяли, а он и кончился. Наш следователь в отпуску, — другой приезжал. Зиновий Григорьевич ходили с ним смотреть. Очень убивались. Сказывали, что у этого самого вора глаза на лоб вылезли, от муки, значит. А по нашему разумению жалеть бы его нечего, — собаке и собачья смерть.
Помолчали.
— Что, Кузьма, вам дорогу видно? — спросил Константин Иванович.
— Малость видно. Это четверик езжалый, с ним куда угодно. И лесом не ошибутся. Вот зимой, да в поле, худо бывает, если лошадь глупа. Другая норовит домой, в стойло, да с дороги и своротит. У нас «Арабчик» есть, — беда!..
— А что?
— Египетская лошадь.
— Как египетская?
— Всё желает тебе напротив сделать…
В разговорах и переживании совсем новых ощущений время шло быстро. Константин Иванович думал о том, как его встретит Дина, обрадуется или не обрадуется? О том, что в народных сказках самые поэтические места почти всегда связаны с лесом, и это имеет глубокое основание. И представляется ему связанный конокрад с искажённым, страшным лицом.
XIV
Снова поехали лесом. Впереди чернели деревья. Минут через десять по кожаным крыльям зашуршали листья, и коляска влетела в узкую аллею. Из темноты вдруг выступил длинный одноэтажный дом, с ярко освещёнными окнами. Несколько собак громко и радостно залаяли. Кузьма остановил тяжело дышавших лошадей возле крыльца. Кто-то вышел из тёмных дверей и спросил:
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Лазаревский, Борис Александрович — беллетрист. Родился в 1871 г. Окончив юридический факультет Киевского университета, служил в военно-морском суде в Севастополе и Владивостоке. Его повести и рассказы, напечатал в «Журнале для всех», «Вестнике Европы», «Русском Богатыре», «Ниве» и др., собраны в 6 томах. Излюбленная тема рассказов Лазаревского — интимная жизнь учащейся девушки и неудовлетворенность женской души вообще. На малорусском языке Лазаревским написаны повесть «Святой Город» (1902) и рассказы: «Земляки» (1905), «Ульяна» (1906), «Початок Жития» (1912).
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) - русский писатель и публицист, по словам современников, соединивший человека и природу простой сердечной мыслью. В своих путешествиях по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков. О начале своего писательства Пришвин вспоминает так: "Поездка всего на один месяц в Олонецкую губернию, я написал просто виденное - и вышла книга "В краю непуганых птиц", за которую меня настоящие ученые произвели в этнографы, не представляя даже себе всю глубину моего невежества в этой науке".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».