«Уродливое детище Версаля», из-за которого произошла Вторая мировая война - [160]

Само собой, в случае подписания англо-франко-советской военной конвенции и политического соглашения, содержащего гарантии Польше, у Гитлера не было бы никаких сомнений, что эта мощная коалиция объявит Германии войну, как только та даст соответствующий повод. Поэтому, еще раз отметим, вероятность того, что нацистская Германия в этой ситуации начала бы военные действия, близка нулю.

Ну а если бы Гитлер все же отважился атаковать Польшу, даже несмотря на англо-франко-советский альянс, есть все основания полагать (в т. ч. с учетом реального опыта Второй мировой войны), что Германия проиграла бы эту войну в короткие сроки. А человечеству соответственно уничтожение фашизма обошлось бы куда меньшими жертвами.

Все было в руках Польши.

С середины лета 1939-го события стали развиваться стремительно. Атмосфера в Европе накалялась. Дело шло к войне. Требовалось принять срочные решения. Для СССР такая потребность была очень острая, ввиду того что он пребывал в неопределенной ситуации, не будучи включен ни в одну систему коллективной защиты в Европе. Кроме того, дело происходило на фоне советско-японского конфликта на реке Халхин-гол — на тот момент локального, но потенциально могущего перерасти и в полномасштабную советско-японскую войну. В этой обстановке Москве непременно требовалось гарантировать себе западные границы тем или иным способом.

Поэтому советская сторона торопила англо-французов с принятием конкретных решений. Терпение Москвы было небезгранично, и лица, непосредственно вовлеченные в переговоры о трехстороннем англо-франко-советском соглашении, понимали, что ситуация не терпит проволочек.

Французский посол в Москве Наджияр в телеграмме в Париж от 16 июля решительно и однозначно высказался за заключение военной конвенции с Советским Союзом. 18 июля он повторно телеграфирует: «На нынешней стадии переговоров у нас, по моему мнению, нет иного выхода, как принять советскую точку зрения или согласиться на провал… который скомпрометирует в настоящем и будущем наши переговоры с Россией»[649]. 20 июля спецпредставитель британского МИД в Москве Стрэнг информирует Форин-офис о своих контактах с советскими партнерами: «Их неверие и подозрения в отношении нас в ходе переговоров не уменьшились, так же как и их уважение к нам не возросло. Тот факт, что мы создавали трудность за трудностью в вопросах, не казавшихся им существенными, породил впечатление, что мы не стремимся сколько-нибудь серьезно к соглашению»[650].

Запад склоняется к принятию советской точки зрения. По крайней мере, французы, которым в случае войны пришлось бы нести основную ношу войны на континенте, демонстрируют опасение возможного срыва англо-франко-советских переговоров. 19 июля глава французского МИД Бонне телеграфирует французскому послу в Лондоне Корбэну, чтобы тот настоятельно потребовал от британских партнеров согласиться с условиями, выдвигаемыми Москвой.

Бонне отмечает, что даже временное приостановление англо-франко-советских переговоров «в тот самый момент, когда, по всей вероятности, должны проясниться решения Германии, оставит тем не менее для последней свободное поле деятельности и поощрит ее в самых авантюрных замыслах, показывая ей, насколько мы не способны организовать в нужное время эффективную коалицию элементов сопротивления, формированием которой мы так кичились».

«Перед лицом этой главной опасности, риск, который повлечет для нас заключение соглашения даже ценой принятия советских формул, представляется значительно меньшим по значению», — подчеркивает он[651].

В тот же день Бонне пишет британскому коллеге Галифаксу: «мы вступаем в решающий момент, когда, как нам кажется, нельзя ничем пренебрегать, чтобы достичь успеха». Он предупреждает о губительных последствиях как для Франции и Англии, так «и для сохранения мира», которые могут наступить в случае провала переговоров с СССР.

Более того: «Я даже опасаюсь, как бы это не стало сигналом для акции Германии в отношении Данцига. Эти переговоры идут уже более четырех месяцев. Общественность придает им во всех странах очень большое значение. Ввиду этого они обрели символический характер». Поэтому, отмечает он, в данных условиях «чрезвычайно важно прийти к завершению переговоров, успех которых представляется нам сегодня одним из основных условий сохранения мира»[652].

Итак, наступает решающий момент, а от успеха англо-франко-советских переговоров зависит сохранение мира в Европе. Другое дело, что успех переговоров зависит не только от Франции, Англии и СССР, но и от Польши, без согласия которой на сотрудничество с Советским Союзом ни трехсторонняя военная конвенция, ни политическое соглашение в том же формате невозможно.

22 июля в «Известиях» публикуется короткое, но очень емкое по смыслу «Сообщение Народного комиссариата внешней торговли СССР о советско-германских переговорах о торговле и кредите»: «На днях возобновились переговоры о торговле и кредите между германской и советской сторонами. От Наркомата внешней торговли переговоры ведет заместитель торгпреда в Берлине т. Бабарин, от германской стороны — г. Шнурре»