Уродина - [9]

— С вас двадцать пять долларов, — говорит официант, теперь его тон кажется скучающим и презрительным.

Трент берет свой кошелек, и я вижу, что он достает точно нужную сумму.

— Я бы дал тебе чаевые, но ты трахал глазами не ту девушку.

Он поворачивается и почти выталкивает меня на улицу.

— Как скажешь, чувак, — слышу, как говорит официант вслед нашим удаляющимся спинам.

— Ублюдок. Я вернусь и преподам ему урок, — Трент сжимает мою руку, сдавливая ее до легкой боли.

— Давай просто пойдем в кино и насладимся нашим вечером, — успокаиваю я его, и делаю шаг в сторону кинотеатра, пытаясь увести его прочь.

— Да, хорошо, — он кивает, но оглядывается через плечо в сторону пиццерии.

Мы идем рука об руку к кинотеатру, и я чувствую, как Трент расслабляется. Он ослабляет хватку на моей руке, и его шаги замедляются.

— Спасибо, что пригласил меня, — говорю я.

— Ты мне нравишься, Лили. Я думаю, что ты очень симпатичная, действительно милая и с тобой легко говорить.

Я улыбаюсь, ведь я говорила не так много.

— Мы пришли, — говорит Трент и открывает для меня дверь, прежде чем войти самому.

Мы поднимаемся по эскалатору, чтобы купить билеты. Трент опять покупает две содовые и огромную коробку с попкорном. Когда мы проходим в зал и находим наши места, Трент поднимает подлокотник, разделяющий нас, и кладет свою руку на спинку моего сидения.

Я улыбаюсь сама себе, потому что впервые я на самом деле чувствую себя желанной.

Фильм был забавным, я съела слишком много попкорна и выпила всю содовую. Когда мы с Трентом выходим из кинотеатра, реальность очень быстро настигает на меня.

— Все хорошо? — спрашивает Трент, когда мы выходим из автобуса и идем к моему дому.

Я просто киваю, но Трент понимает, что что-то не так, потому что он молчит и каждые несколько минут поворачивается, чтобы посмотреть в мою сторону.

— Я знаю, ты не в порядке. В чем дело? Я могу помочь?

— Все в порядке, действительно, — не хочу говорить ему о моем папе, как я живу или что иду в темный и пустой дом. Не хочу говорить ему, что как только я переступаю порог своего дома, меня переполняет страх, потому что все, что меня окружает, чувствуется таким же безнадежным, как и моя душа. — Мы можем попрощаться, я буду в порядке. Не нужно провожать меня до самого дома.

— Уже темно, и это действительно не самый лучший район. Мне будет спокойнее, когда я буду знать, что ты добралась до дома в целости и сохранности.

— Нет ничего плохого в моем районе, — сердито протестую я.

— Я не говорю, что он плохой, просто не самый лучший.

— Все хорошо, честно. Я прожила тут всю свою жизнь и ничего плохого не случилось.

Трент отпускает мою руку и склоняет голову набок, приподнимая брови. Его взгляд заставляет меня смеяться.

— Я не принимаю этот ответ, — говорит он, даря мне ласковый взгляд.

Мои плечи опускаются. Я знаю, он не успокоится, пока не проводит меня домой.

— Хорошо, — наконец я сдаюсь. — Я имею в виду, что плохого может произойти?

Пока идем домой, мы разговариваем о фильме, и я говорю Тренту, что фильм мне действительно понравился. Для меня это был определенный опыт пребывания в неосвещенном помещении с таким количеством людей вокруг. Как только мы поворачиваем за угол и подходим ближе к моему дому, я вижу папину машину на подъездной дорожке.

Черт, он не должен был быть дома сегодня вечером. Почему он дома?

Ноги внезапно становятся свинцовыми, и мне трудно сделать оставшиеся шаги к дому. Мое сердцебиение учащается, и я чувствую, как бисеринки пота выступают на лбу.

Нет, нет, нет. Пожалуйста, спи. Пожалуйста, спи.

— Ты в порядке? Ты вся дрожишь, — говорит Трент, беря меня за руку.

Я только киваю, но мои глаза прикованы к двери дома. Когда мы с Трентом находимся в двух зданиях от моего дома, папа открывает входную дверь и выходит на маленькое крыльцо. Он смотрит вниз на улицу, а затем прямо в мою сторону.

Сначала его взгляд направлен далеко позади меня, он проводит рукой по лицу и волосам. Через секунду его взгляд резко возвращается ко мне и, наконец, он замечает, что я иду домой вместе с парнем. Я тут же отпускаю руку Трента и опускаю голову вниз.

— Что, черт возьми, происходит? — шепчет Трент, пытаясь не привлекать ко мне внимания.

— Ничего, просто уходи, — в панике умоляю я.

— Черта с два, Лили. Скажи мне, что происходит.

— Где ты была? — кричит мне отец.

— Просто уходи, — шепчу я Тренту. Я обхватываю себя руками, и, не оборачиваясь, подхожу к дому, оставляя Трента позади.

— Лили, — зовет он, но я игнорирую его.

Я захожу в дом и делаю первый дрожащий шаг, но папа преграждает мне дорогу.

— Представь мое удивление, когда я вернулся домой и увидел, что одной маленькой, уродливой суки нет, — говорит он, заплетающимся языком. Я знаю, он пил, а это значит, что я влипла.

— Извини, — бормочу я с опущенной головой, не смея посмотреть в его сердитые глаза.

— Зайди внутрь, — выплевывает он и кладет свои руки на бедра. Я все еще не могу посмотреть на него, но боковым зрением вижу, как он двигается. Одна только поза говорит мне о том, как он зол, а его слова подтверждают это.

Я буду наказана.

Глава 4

Уроки сегодня тянутся долго. Стрелки часов, кажется, не двигаются совсем. Каждый раз, когда я смотрю на них, стрелка застревает на пяти минутах третьего. Она не двигается вообще.