Уриель Акоста - [4]

Манассе

Ему ведь отлучение грозит.

Юдифь

Вот именно поэтому его

Я позвала.

Манассе

Его бегут другие.

Юдифь

А я поэтому его ищу.

Манассе

Он не придет, — уверен в этом я.

Поймет, что приглашенье — дело такта,

Еще ж тактичней не принять его.

Юдифь

Друг Рубенса, Ван-Дейка, Вандерстратен —

Столь набожен? С каких же это пор?

(Обращаясь к статуям.)

Илья-пророк и прочие пророки

Разбили б в прах вас, статуи богов.

Ведь вас закон священный отвергает!

Отец! Я все ж поверить не могу,

Что нет в вас мужества, чтобы не мрамор,

А человека под защиту взять.

Манассе

Свободомыслием известен всюду

Манассе Вандерстратен, и никто—

Чем я горжусь — в рубашке покаянья

В день иом-кипура не видал его.

Скрывать не стану, — это ведь известно:

Я примыкаю к вере вольнолюбцев,

Которые из лучшего всегда

Черпают лучшее — из дум Сократа,

Из слов Христа, из торы Моисея.

Но там, где прах в борьбе за предрассудки

Навеки завладевшие толпой,

Вздымают люди, — ратую за веру

Своих отцов; да, я не в состояньи

Обязанности внешние презреть.

Юдифь

Художники — в почете, но трусливо

Здесь от мыслителей бегут!

Манассе

Юдифь,

Приходится мне слышать, что причина

Вниманья к нам Акосты — это вы.

Ведь мне на свете дороги две вещи.

Не смейся же! Сейчас о них скажу:

Во-первых, счастье в собственных владеньях

Покой благополучия в семье,

А во-вторых, общественное мненье.

Я не ценю, но слушаюсь его.

Юдифь

Так правда и искусство — несовместны?

Манассе

И жизни и морали строг закон.

Ах, выслушал я без большой охоты,

Чему меня де-Сильва поучал.

В согласии с обычаем народным,

Ты Иохаи с детства отдана.

В кругу родных ты с ним должна быть рядом.

Юдифь

Комедия…

Манассе

С сегодняшнего дня!

Юдифь

Отец!

Манассе

Тебе — я знаю — Иохаи

Не кажется, конечно, женихом

Из «Песни Песней»; но таков обычай!

Раз сговор был, то любящею парой

Пред светом появляться вы должны;

Сердечные ж — сводите счеты сами.

Юдифь

И думаете вы, что этот счет

Легко свести, как сводите балансы?

Манассе

Довольно! Здесь Акосте не бывать!

Я приказал. От разговоров скучных

Меня избавь. Упорства не терплю.

(Уходит на террасу.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Юдифь (одна)

Тебя постичь и в грудь свою принять

Я не могу — о, жизненная мудрость!

Должна я лгать всем обликом своим:

Кто ненавистен — с тем должна покорно

Играть в любовь, кого ж люблю — предать!

Вот он пришел! Он здесь! Открылись двери.

Шагами легкими идет сюда,

Цветы приветствуют его… Ужели,

Как мой отец, я так же холодна?

Что запрещает мне его так нежно,

Так пламенно к своей груди прижать,

Чтоб трепет сердца радостный он слышал!

Вновь робость жалкая! О для того,

Чтоб в прах развеять разногласье между

Устами, взором, сердцем и глазами,

Мы подвигом возвыситься должны.

Я ж ничего не совершила… Никну…

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Уриель, Юдифь.

Уриель

Вы пожелали — я пришел, Юдифь.

Надеюсь, я не встречу посторонних?..

Юдифь

Лишь по желанью моему пришли?

Где ж были вы? Зачем отсюда скрылись?

В такое время? Именно теперь!

Чего мне только не пришлось услышать!

Уриель

О споре с синагогой? О борьбе?

Юдифь

Мне дела нет до синагоги! Нет!

Но вы, вы — Уриель — бежать хотели!

Так неужели правда то, что вы

Смогли б жестоко и внезапно скрыться?

Уриель

Спокойнее! Оставьте нежный тон!

Вы стать должны женою Иохаи,

Об этом мне уже вы говорили…

К чему ж терзать нам снова наши раны!

Юдифь

Покорность проповедывать?

Уриель

Юдифь!

Юдифь

Я ненавижу вас за эти речи!

Уриель

Над всем и вся царит у нас семья.

Отец велит, дитя послушно воле,

И цепью роз нам кажутся порой

Железные оковы. Жизнь — темница!

Юдифь

Так говорите ж это в те часы,

Когда сомненья ваше сердце гложут

В холодном одиночестве, но здесь,

Где вы в меня вдохнули жизнь — молчите!

Беседку нашу позабыли вы?

Наш тихий мир, где речи вы со мной

О бурях исторических вели?

Не здесь ли, в парке, под зеленой сенью

Бродили мы недавно средь цветов.

И каждого цветка, травинки каждой

Вы называли имя, Уриель!

Чудесные вы приносили стекла,

Чтоб тайну мирозданья показать,

Чтоб доказать, что ум над всем царит.

Ужели в нас все умерло навеки,

Нет ничего, чтоб фениксом могло

Восстать из пепла вновь? Нет искр в огниве?

К небесным далям, горным высям путь

Вы указали мне; зачем же ныне,

Когда мой дух свободный воспарил

В священном царстве просветленья, снова

Хотите мне дорогу преградить?

Мне нет пути назад! Нет, я не буду

В ничтожности обычной прозябать!

Уриель

Чем друг для друга стали мы когда-то —

Начертано на каждом лепестке

Слезами. Да! Но этому не быть…

Ведь не для нас безумные стремленья!

Когда б мечтаний ненасытный ток

Мы в алчущих сердцах не возбуждали,

Когда бы о заоблачных мирах

Мы не вели бесед, забыв земное,

То, верно, небо пощадило б нас.

Мне не пришлось бы на распутьи этом,

Не в силах совладать с моею мукой,

Воскликнуть дерзко: «О, моя любовь,

Решайся же на выбор иль погибни!»

Грозит изгнанье мне и отлученье

И от обители твоей — пойми же! —

Меня навеки отделяет. Нет!

Не смеешь ты любить меня. Проклятьем, —

Хоть им горжусь, — делиться не могу.

Юдифь

Да разве самых лучших, самых славных

Народ прогнать способен от себя?

Уриель

Все ж будет так! Прости в последний раз.

(Берет ее руку.)

Моя Юдифь! Прощай!

(Увидев Иохаи.)

Здесь Иохаи!

С ним гости также? Не одни мы здесь

Ужель меня ты чествовать хотела?

Унизить только может этот сброд!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ