Уриель Акоста - [11]

Хотят злорадно натравить, как стаю,

Торговый мир на одного дельца.

Мой шурин пал, — а ныне Иохаи,

Любовной жаждою своей томим,

Используя отчаянье и горе,

Для примиренья руку протянул.

Исход один. Пожертвовать собою

Без промедленья не должна ль Юдифь?

И боль презреть, презреть измену другу,

Свои сомненья, даже смерть презреть,

Все для того, чтоб выручить отца,

Который жить вне роскоши не может.

То самое, что некогда она

Ждала от Уриеля — Отреченье

Во имя братьев, матери, себя —

Сама обязана свершить, немедля…

Вы это также скрыли от него?

Сантос

Запрещены во время испытаний

Общение с людьми и переписка.

Прислужник приносит письмо.

Прислужник

Письмо Акосте.

Сантос

Принимать нельзя!

Прислужник

Его принес Рувим, один из братьев,

И передать Акосте умолял.

Сантос

Вестям мирским в ту келью проникать,

Где грешник в покаяньи пребывает,

Запрещено. Верни его назад.

Прислужник уходит с письмом.

Де-Сильва

Где ж это сказано? Вы не хотите,

Чтоб тихий вздох к несчастному проник?

Чтоб он о горестных ночах Юдифи

И гибели Манассе не узнал?

Ведь вам известно, что на отреченье

Решился он для матери своей

И для невесты. Ныне изменились

Все эти обстоятельства. Скрывать

Нечестно, право, от него, де-Сантос,

Отчаянье невесты дорогой

И матери предсмертные страданья.

Сантос

Вот, посмотрите, шествует Акиба,

Он полон сил и в девяносто лет.

Ему опорой — преданность завету.

Своей рукою пастырской Акосте

Текст отречения он передаст.

К молящимся, де-Сильва, поспешите!

Утихнет скоро в вашем сердце скорбь.

Де-Сильва

Я ухожу, но с кающимся вам,

Де-Сантос, нужно поступать разумно,

Его должны вы все благодарить:

Смирение такого человека

Власть церкви укрепляет над толпой.

Желаю я, чтоб не пришлось, раввины,

Вам каяться в раскаяньи его.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Рабби Бен-Акиба, главный раввин, которого ведут под-руки два молодых раввина; рабби Ван-дер-Эмбден с пергаментным свитком в руках, Сантос; позднее Уриель.

Акиба

(которого подвели к почетному креслу у стола)

Вы отреченье принесли, Ван-Эмбден?

Эмбден

Здесь на пергаменте написано оно,

Достопочтенный Бен-Акиба.

Акиба

Пусть же,

В последний раз предстанет предо мной

Несущий покаяние. Садитесь.

И верьте мне, что это всё бывало

Уже не раз!

Сантос

Сюда идет Акоста.

Акиба

Бывало всё… Садитесь же, раввины!

Ван-Эмбден должен протокол вести…

А то слова ведь в воздух улетают.

Поверьте мне, — бывало все не раз!

Раскол, эпикурейцы, богохулы…

Новинкой всё считает молодежь…

Всё это было, верьте мне, раввины, —

В Талмуде каждый может прочитать

О том, что всё не раз уже бывало.

Входит Уриель, бледный и изможденный.

Акиба

Акоста, сядьте!.. Там стоит… вон там…

Не правда ль стул вон там стоит, раввины?

Акоста, сядьте… Девяносто мне…

Устали ноги… Все ведь это знают…

Устали ноги… в девяносто лет…

(Садится.)

Сантос

Кратчайший путь избрали вы, Акоста…

Акиба

Де-Сантос, стойте… Бен-Акиба сам

С ним говорить намерен… все бывало!

Мой мальчик, Уриель, смотри сюда…

Есть два пути для тех, кто сомневался

И кто сомненьями по горло сыт.

Путь первый покаянья — строг, но краток,

Второй — помягче, но зато длинней.

Уриель

Короткий мне. Убейте, но скорее!

А как умру я — безразлично мне!

Акиба

Куда спешишь на молодых ногах?

До отдыха им шествовать немало.

И далеко последний твой привал.

Не нам — тебе ведь нужно покаянье.

Зачем же ты спешишь, как дикий вихрь?

Из-за меня нет нужды торопиться!

Пусть покаянья не увижу я,

Что из того — его узрит всевышний.

Уриель

Ужели снова повторять я должен

Те покаянья, что уже принес?

Акиба

Нет! Нет! Я знаю — в пост и в очищенье,

Как и в Талмуд, нет веры у тебя.

Бывало так всегда, всегда бывало…

В последний раз еще опрошу тебя:

Ты чувствуешь всем сердцем, всей душою,

Что бога в книге ты своей хулил?

Уриель

Того, кто богом был одних евреев,

Я, не познав, злословил и хулил…

Записано ведь это в протоколе…

Сантос

Двусмысленно, неискренне и ложно!

Один — софизм все то, что ты сказал…

О, нет! Ты покажи во что ты веришь,

Во что поверить сманивал народ!

Акиба

Как показать? Подумайте, де-Сантос!

Вы притеснять больного не должны.

Как можно доказать, во что мы верим?

Простите мне, де-Сантос, — иногда

Вы говорите, как эпикуреец.

Как! Доказать, де-Сантос! Доказать!

Показано нам солнце: светит в небе.

Показан нам огонь: он ведь горит;

Показано нам откровенье бога;

В завете нам написанным дано.

(Сантосу)

От вас,

(Акосте)

От вас не нужно доказательств.

Эмбден

Ты нам скажи во что ты должен верить.

Уриель

Я говорил и повторял не раз:

Из всех народов бог избрал евреев,

Он только им являл свой лик чудесный,

И знаменья давал лишь им одним,

Он только с ними говорил и только

Для них он откровенье написал,

Где в каждом слове, в каждом знаке

Мы постигаем разум божества.

Я верю в то, что дух мой заблуждался,

Что далее буквы толковать нельзя,

Что слово бога обсуждать не смеем…

Я — веря в это, — повторяю здесь,

Что верую, не размышляя больше, —

И вам, раввины, благодарен я

За то, что мне не нужно доказательств.

Сантос

Признанье это — гордость породила.

Акиба

Ты долгий путь, Акоста, избери,

Тогда в тайник твоей души проникнет

Все то, что громко скажет твой язык,

О, избери же длинный путь, Акоста!

Он мир вдохнет в твою больную грудь,

В твою больную немощную душу.

У всех, — кто сомневался, как и ты, —

Познанья необузданная жажда.