Уран для Хусейна - [25]

Как-то Мишка обмолвился, что его приятель мечтает о выезде за рубеж, в средствах не ограничен, но, как человек осторожный и стеснительный, не решается заняться оформлением документов сам, а доверять сомнительным посредническим фирмам боится. Казик, услышав о неограниченных средствах, заинтересовался. Сам он вечно сидел на мели, а жить любил красиво. Но едва начиналась красивая жизнь — тотчас почему-то кончались деньги, и «дипломат» предложил Мишке свести его со стеснительным приятелем напрямую.

Переговоры состоялись у Мишки, пьянствовать в ресторане не по возрасту лысый бюрократ отказался наотрез. В министерстве шла борьба за выживание, и светиться в окружении бутылок и не вызывающих доверия личностей ему было не в жилу.

Обстановка с первой минуты сложилась самая душевная. Для разгона и взаимопонимания присутствующие махнули по стакану германской водки «Царь Петр», запили пивком и ощутили по отношению друг к другу искреннюю теплоту.

— Значит, выехать хочешь? — Казик закурил и посмотрел на расплывшегося в приветливой улыбке Бэбика. — Насовсем? Чем тебе здесь не жизнь? — обвел он рукой уставленный бутылками и пивными банками стол. — Ну, съездить на Кипр отдохнуть-погулять или, там, в Штаты на пару месяцев, глянуть, как они с жиру бесятся, я еще понимаю. А насовсем? От тоски подохнешь.

— От тоски я здесь сдыхаю, — возразил Бэбик, припоминая недавнее каждодневное одиночество и вечные ночные страхи, — потому и хочу уехать.

— Не пойму, ты ему помочь хочешь или отговорить решил? — встрял Мишка, наполняя стаканы по третьему разу. — Давай конкретнее о деле поговорим.

Казик чокнулся с Бэбиком.

— О деле так о деле. Куда решил уехать?

— В Швейцарию… Или в Швецию, — Бэбик сам еще толком не определился. — Можно в Нидерланды.

— Та-ак… Специальностью дефицитной не владеешь? С языками как?

— Никак, — смутился Бэбик, — немного читаю на иврите. А специальности у меня… Машину водить умею. — Когда-то дед настоял на получении внуком прав и, вопреки бабушкиным завываниям, вынудил того окончить курсы водителей.

— Машину даже медведь в цирке водит. А почему в Швецию, а не в Израиль? — удивился Казик. — Ваши все там.

— Не хочу я в Израиль. — Бэбик раз заикнулся об этом при Лене, но та поставила категорическое условие — никаких Тель-Авивов. Как верно подметил Мишка, она была немножко антисемиткой.

— Странно, — пожал плечами Казик, — ехал бы туда, какая разница. Понимаешь, гражданство в нормальной стране получить очень сложно. Денег уйма нужна, ходатайства влиятельных граждан или общественных организации. Даже с деньгами… Можно владеть в той же Швейцарии недвижимостью, но не более того. Да и счет в их банке не откроешь, официально, имеется в виду. Очень с этим строго, особенно для бывших советских граждан. Привередничают гады, в добропорядочность играют. Но сделать кое-что мы в состоянии. Подашь заявление, въездную визу в Нидерланды, к примеру, я организую. Отыщем гарантов, подмажем кого надо…

— И как долго все это продлится? — перебил Бэбик, чувствуя, что МИД ему не помощник.

— Все зависит от посольства страны, в которую ты намереваешься перебраться. Может, и долго, желающих сейчас море. А почему бы тебе, если деньги есть, просто не жениться на шведке или голландке? Фиктивно, конечно.

— Нет! — Бэбик опрокинул водку на стол, вызвав искреннее возмущение Мишки, который ладошкой попытался смахнуть лужицу в свой стакан. — Никаких фиктивных браков. А официальный выезд с соблюдением всех правил во сколько обойдется? Если быстро?

Казик оценивающе обежал взглядом трехсотдолларовый Бэбиков костюм и «лакостовскую» рубашку — любовь вынудила того приодеться с иголочки.

— Тысяч в двадцать пять, может, и уложимся. Это здесь, — поспешил он продолжить, увидев, что сумма Бэбика не убила, — а за гражданство даже не знаю. Некоторые миллионы готовы отдать, но ни с чем остаются. Ты же не писатель с мировым именем, не гроссмейстер Корчной. Был бы хоть физик-теоретик или футболист классный. Сколько — пока не знаю, но дорого.

Мишка слушал-слушал и вдруг взъерепенился:

— Тоже мне дипломат! Тебе иностранные дела доверили, а ты человеку ничего конкретного сказать не можешь. Ну его, Бэбик, пойдем, как Ленин, другим путем. Поживешь и в Женеве, и в Париже, а взятки раздавать нечего. А если давать, так только министру — хоть что-то сделает. Этот вон даже не знает, сколько с тебя сорвать, продешевить боится.

— Вот и выходите на министра, — обиделся Казик, — мигом без штанов останетесь. Вижу, каши с вами не сваришь. — Он залпом опорожнил стакан водки и поднялся. — Пойду я, пожалуй. Телефон ты знаешь. — Мишка кивнул. — Позвоните через недельку. Все равно без меня никуда не денетесь.

Когда дверь за ним захлопнулась, Мишка подошел к пригорюнившемуся Бэбику и потрепал того по затылку.

— Да не убивайся ты так, мало, что ли, вариантов? Найду я нужных людей. Давай лучше выпьем, не пропадать же добру.

Добро не пропало. Бэбик как-то незаметно упился в дым, Мишка продержался чуть дольше, свято соблюдая девятнадцатый закон Кир-Буха — всю водку не перепьешь, но стараться надо. В результате чего впал в анабиоз, лишь выдоив из бутылок все до последней капли. Первым очнулся Бэбик. Отыскав на столе уцелевшую банку пива, подлечился, взглянул на часы и ахнул: десять вечера, а он, алкоголик несчастный, проспал и не встретил с работы Лену. Ополоснув опухшее лицо и разгладив пальцами мешки под глазами, вылетел из дому и поехал на Зеленый Луг извиняться. Почему-то ему казалось, что любимая, не дождавшись жениха у магазина, испереживалась и теперь места себе не находит, строя всевозможные гипотезы насчет его исчезновения.