Уральские стихи - [7]

Посмотрит она, не любя,

И вот — улыбаясь растерянно:

«Мне кажется — я у тебя…»

Мелькнула улыбка ответная,

И где–то совсем в уголке

У правды веселая, светлая,

Живая слеза на щеке.

По–зимнему шарфом обмотана,

Выходит любовь на крыльцо

И плачет от счастья… Так вот оно

Какое у правды лицо!

1946

СТРОИТСЯ ДОМ

Перед крылечком дома нового

Ты в гимнастерке полинялой

Средь ворохов корья соснового

Стоишь с улыбкою усталой.

Сказать бы ей — и словно нечего,

И ясность глаз ее мешает,

И трогательная доверчивость

Последних сил тебя лишает.

И все слова — неосторожные,

И все движения — прямые…

Да и самой–то невозможно ей

Сейчас найти слова простые.

Как будто волосы упрямые

Чужими спутаны руками,

Как будто ветер стукнул рамою

И стол усыпан лепестками.

Как будто солнце неожиданно

Ввалилось в дом и ослепило,

Еще мгновенье — убежит она

Под свежий ветер, на стропила!

Не убежит, — светла улыбкою

И с новой радостью знакома…

Когда уже смолою липкою

Не будут пахнуть стены дома,

Пусть в нем найдется, как мечтается,

Тот уголок, в котором счастье

С веселым шумом поселяется,

Окно распахивая настежь.

Пусть испытает все как следует,

И пусть придет к ней на рассвете

Все, что пришло в дома с победою:

Счастливый смех, цветы и дети.

Пусть будет все легко и просто ей

Хотя бы в первое мгновенье,

Пусть будет знать она спокойствие,

Но только не успокоенье.

А ты повесь рукой усталою

Среди цветных ее оборок

Ту гимнастерку полинялую,

Чтоб не забыть, как пахнет порох.

1946

ВДОВА

Среди мужчин походкой строгой —

Она прошла своей дорогой.

Они пытались посмотреть

В ее глаза его глазами.

Но так сумел он умереть,

Чтоб мы, живые, стали сами

Оберегать ее в пути

И помогли бы, как когда–то,

Глаза такие же найти,

Какие были у солдата.

Мы понимали, что из нас

Не всякий был ее достоин.

И лишь один не поднял глаз —

Невесть с чего печальный воин,

Широкоплечий, молодой,

Весь в орденах, совсем седой.

И тут едва мы не сказали

Ей: «Оглянись!» — ему: «Взгляни!»

Мне так хотелось, чтоб они

Случайно встретились глазами.

Но сердце требует: «Уйди!»　

Их встреча где-то впереди,　

Им не нужна твоя услуга.　

Ты прав: они найдут друг друга!

1946

ГАРМОНИСТ

В трамвайный несмолкающий вагон

Вошел какой–то паренек с гармошкой.

Мы потеснились, огляделся он

И улыбнулся: — Поиграть немножко?..

Дома кружились, и казалось мне,

Что в детстве я, на быстрой карусели,

Что фонари, мелькавшие в окне,

Вокруг стеклярусом висели.

И стал милее каждый огонек,

И начал я смотреть на всех влюбленно.

И вдруг на остановке паренек,

Не попрощавшись, вышел из вагона.

И, радуясь уменью своему

И на ходу лады перебирая,

От световой дорожки в полутьму

Он уходил, по–прежнему играя.

Был по–солдатски шаг его тяжел

И отдавался в переулке мглистом.

Тогда вагон качнулся и пошел

За пареньком — веселым гармонистом.

Казалось, нас та музыка вела,

Что грозным штурмом крепости брала.

СТАРЫЙ ДОМЕНЩИК

В эту домну под горою,

Возле самого пруда,

Дед мой давнею порою

Пламя вдунул навсегда.

И по камню ранних улиц,

Веря будущему дню,

Все у нас в роду тянулись

К негасимому огню.

Все мы доменщики с детства,

Не уступим никому…

Помню, выглянет отец мой

Из окошка в полутьму

И глядит из–под ладони,

Скоро ль кончится завал.

Он по факелу на домне

Все с пригорка узнавал.

Ну и я старался тоже

По–отцовски у огня.

А другие, помоложе,

Те учились у меня.

Сколько мог, стране на славу,

Переплавил я руды.

Вот и дали мне по праву

Полный отдых за труды.

Вдруг — война! Сидеть в покое?

В бой уходит молодежь…

Нет, брат, время не такое.

Здравствуй, домна! Узнаешь?

И гудит она: — По русым

Узнаю тебя усам;

Ты вручил меня безусым,

А теперь явился сам?

Да, явился! Бросил хату.

Дай–ка руки отогреть.

Полагается солдату

Возле пушки умереть…

Пробивая пикой летку,

Думал только об одном.

А когда я вражью глотку

Залил добрым чугуном,

То весною — не хотите ль? —

Говорят ребята мне:

— Вы теперь, как победитель,

Отдыхать должны вдвойне.

Надо вам пожить в покое,

Славой кончилась война.

Нет, брат, время не такое.

Потеснитесь у горна!

Был в роду я не последним,

Прокалился на огне.

С новым планом пятилетним

Справлюсь я, поверьте мне.

И, как все бойцы в России,

Никогда не изменю

Вместе с вами доброй силе —

Негасимому огню!

1946

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Меня считают маленьким, нестрогим.

Смешно подумать: разве я такой?

Тогда, конечно, многому и многим

Не уместиться под моей рукой.

Тогда к чему мне все эти долины,

Все эти горы, реки и моря?

Я мог бы жить, ни мрамора, ни глины,

Ни руд уральских в руки не беря.

Я мог бы жить, не отливая пушек,

И, позабыв об огненной реке,

Перебирал бы серебро речушек

За горстью горсть, валяясь на песке.

Я мог бы жить…Нов том–то все и дело,

Что я, конечно, вовсе не такой.

Весь этот край, богатый без предела,

Он жив и счастлив под моей рукой.

Но и не гот я, кто глядит с плаката,

Все разгадав и предрешив давно:

Граненый штык, суровый взгляд солдата

Таким я был мгновение одно.

И потому мне свойственны и робость,

И вечная тревога горняка,

И вместе с тем солдатская суровость:

И строгий вид, и взгляд острей штыка.

И тут слезу, что светится в улыбке,

Среди морщинок след свой проложив,

Ты не прими за слабость по ошибке, —

Я просто счастлив оттого, что жив.

Вот я стою на самом гребне ската,

Ломая пласт и пробуя руду,

А ты сумей узнать во мне солдата,

Пробившегося к мирному труду.