Уральские стихи - [6]

Светляки, и одни

По дорогам ночные

Побежали огни.

И вело нас полями

Среди дымных теней

Перекатное пламя

Этих черных огней.

Но едва мы достигли —

Пламя снова вдали:

Не за все отомстили,

До конца не дошли.

И, не зная покоя,

Мы брели по земле,

Опаленной рукою

Брали угли в золе

Вместе с горечью пепла,

Вместе с болью земли,

Чтобы ненависть крепла,

Чтобы дальше мы шли.

И когда об отмщеньи

Перестанет греметь,

Ради мирной вечерни,

Колокольная медь,

То, каким бы затишьем

Ни окутало нас,

Мы и после услышим

То, что слышим сейчас:

Как все чаще, все больше

С лепестками во мглу

Наш степной колокольчик

Осыпает золу,

Трубной медью набата

Загремев средь огня.

…До ущелья ребята

Провожают меня.

1943

* * *

На пятисотый день войны,

Как на второй, мы писем ждали

От тех, кому всегда верны,

О ком в бою не забывали.

Едва взглянувши на печать,

Уже заранее мы знали —

Кому как надо отвечать

И, улыбнувшись, начинали.

Вот и теперь черкнуть пора,

Как день прошел в огне и громе,

Как ночевали мы вчера

На побережье в старом доме.

Любимой матери своей

Я написал бы так об этом,

Чтобы теплее было ей,

Когда встает она с рассветом.

Примерно так: через порог

Переступили, огляделись

И те, кто с вечера продрог,

К утру у печки отогрелись.

И только ласковой жене,

Чьи письма краткие — с тетрадку,

Напишем правду о войне

И все расскажем по порядку.

Что снилось нам: улыбки жен,

Огонь ли в печке, в окнах свет ли?

А домик был полусожжен,

Полуразрушен, неприветлив.

Но мы ступили за порог,

Зажгли малюсенькую свечку, —

И тот, кто больше всех продрог,

Тот раньше всех увидел печку;

И, посмотрев по сторонам,

Сказал с улыбкою: — Обидно,

Хозяин печь оставил нам

И груду книг, а дров не видно.

Хозяин — где он? Не позвать…

За ним легли–морские дали.

Не собирались зимовать,

Огня не жгли, гостей не ждали.

— А если взять нам пачку книг,

Товарищ мой промолвил тихо, —

Пожалуй, будет среди них

Одна нестоящая книга?

Из пыльной груды поднял том,

Поднес его поближе к свету,

Сказал, склоняясь над листом:

— Какую хочешь, но не эту…

Перебирая целый час

Флобера, Пушкина, Уэллса,

Сказал, вздохнув, один из нас:

— А я, товарищи, согрелся…

Присел на корточки в углу

И, подобрав огарок свечки,

Забылся с книгой на полу,

Да и заснул у старой печки.

Затихли мы, стянув к плечам

Свои солдатские шинели;

Как раньше в поле по ночам,

Теперь у печки коченели.

И только знаешь ты одна —

Нам отогреться удалось ли.

А мать любимая — она

Об этих днях узнает после.

1944

ДОРОГА К МОРЮ

Сбегаю к морю крутой тропинкой —

Вперед плечом,

Уже взволнован любой рябинкой,

Любым лучом.

Бегу на берег тропой приморской

Издалека.

Пусть только пепел холодной горсткой

Взамен песка;

Пусть нет ни ласки, ни просто солнца

В его волне, —

Я все же знаю, как отнесется

Оно ко мне.

Я тут родился и был воспитан

В родном дому,

И вот, разлукой не раз испытан,

Тянусь к нему…

На старых скалах у батареи

Стоят враги;

И море просит: приди скорее

И помоги.

Ты помнишь камни? — Я помню камни

На берегу.

Морская свежесть — она близка мне, —

Я помогу.

Ты помнишь тополь? Листочек липкий

В воде морской?

Я помню тополь — высокий, гибкий

И молодой.

Ты помнишь домик — один в Союзе —

Родной порог?

Конечно, помню — крепчайший узел

Земных дорог.

Бегу, упрямый, нетерпеливый,

Гоним волной.

Прибой бушлатов, такой шумливый,

Стоит за мной.

Пусть вихрь и пламя по плоскогорью

Начнут кружить, —

Но нам без этой дороги к морю

Не стоит жить.

1944

МАГНИТ-ГОРА

Поутру собравшись, помню,

В дальние края,

С вещевым мешком, с гармонью

Прыгнул в поезд я.

Помню, выдали спецовку,

Помню, на заре

Объявили остановку

На Магнит–горе.

Поначалу было вьюжно,

А потом — жара.

И работали мы дружно

С самого утра.

Синий дым от папироски,

Блеск на топоре.

Рядом белые березки

На Магнит–горе.

Жили складно и нескладно,

Было все, друзья.

Домну выстроим — и ладно,

Распрощаюсь я.

И уеду, любо–мило,

Может, в сентябре.

И забуду, что там было,

На Магнит–горе.

Домну выстроили, что же —

Выстроим мартен,

Уезжать никак негоже

От готовых стен.

Ладно, ссориться не буду,

Осень на дворе,

До весны еще побуду

На Магнит–горе.

Ну, остался, а весною

Заново разлад:

Дай уж, думаю, дострою

Этот их прокат.

Строил я и думал, помню,

Об иной поре,

По ночам сидел с гармонью

На Магнит–горе.

Жил в бараке я, сезонник, — -

Темный уголок,

Узковатый подоконник,

Низкий потолок.

Пожелтел барак сосновый

Летом на жаре.

Надо строить город новый

На Магнит–горе.

Я как следует старался,

Строил, а потом

Самый первый перебрался

В самый первый дом.

И пошла со мною Валя —

Ленты в серебре, —

Та, с которой мы бывали

На Магнит–горе.

Видно, сила по названью

Есть у той горы,

А какая — я не знаю

И до сей поры…

На вершине в час заката

Сосны в янтаре.

Хорошо у нас, ребята,

На Магнит–горе!

1945

КАКОЕ У ПРАВДЫ ЛИЦО

Какое до холода тусклое,

Решительно–резкое, грозное,

Быть может, доверчиво–грустное,

А может быть, грустно–серьезное, —

Какое у правды лицо?

Веселая ль самоуверенность,

Прямое презренье, изменчивость,

А может быть, просто растерянность,

Мечтательность или застенчивость, —

Какое у правды лицо?

Какое: слегка утомленное,

Спокойное, светлое, нежное,

Чуть скорбное, чуть изумленное,

Почти равнодушно–небрежное, —

Какое у правды лицо?

А правда войдет и отважится,

И скажет, слегка смущена:

«Пришел ты, но часто мне кажется,

Что я у тебя не одна».

Я думал, что самоуверенно