Урал — земля золотая - [16]
Аносов поехал в Башкирию разыскивать таинственного хозяина булата. Долго он кочевал по селениям Башкирии, расспрашивая стариков о чужеземных саблях, но своего знакомого так и не находил.
И вдруг в одной из маленьких деревень был остановлен самим башкирином.
— Признал? — спросил, блеснув глазами, башкирин.
— Я у тебя купил клинок?
— Верно, — сказал башкирин. — Идем ко мне в дом. Ночь проведешь спокойно. Холодно не будет. Пойдешь?
— Идем. Как зовут тебя?
— Юлым Алиев.
Дома у Юлыма за кумысом Аносов спросил:
— Послушай, где достал ты саблю, которую мне продал?
— Она досталась мне от отца, — ответил Юлым. — Этой саблей гордился отец. Клинок дал ему за храбрость Салават Юлаев. А батыру прислали его в подарок из Киргизии. Дорогая эта сабля. Куплена она где-то далеко за табун лошадей в восемьдесят голов. Я никогда не продал бы саблю, если бы не нужда. Ты береги ее. Она давно и хорошо служит башкирскому народу.
За-полночь длилась беседа, а наутро два всадника покинули деревню.
Долго путешествовали они в поисках хотя бы смутных вестей о булате. Но обширные башкирские долины, киргизские сырты, дремучие леса и скалистые горы цепко держали тайну булата.
Ни с чем вернулся в Златоуст Аносов, но неудача не поколебала его. Напротив, поиски увлекли еще сильнее. Отдохнув, он снова отправился в путешествие.
Тянулись годы. Под видом то купца, то нищего, Аносов пробрался в Афганистан, Хиву, Бухару.
Наконец, в одной из поездок ему как будто повезло. Радостный ехал он рядом с Юлымом на тонконогом иноходце в Златоуст. В рукаве куртки был плотно зашит небольшой клочок бумаги, на котором, шифрованными знаками была записана шихта и температура плавки заветной булатной стали.
На второй день приезда в Златоуст Аносов принялся за работу. Созвав своих помощников и взяв с них клятву молчания, он рассказал им рецепт изготовления твердой стали. Несколько дней плавили они сталь по добытому рецепту. С нетерпением ждал инженер исхода плавки. А когда выплавили первый клинок, ему пришлось горько разочароваться. Правда, сталь, из которой слили клинок, была хороша, но все же это была не булатная сталь. Выплавленный в лаборатории клинок перерубал лишь шерсть, тогда как настоящий булат легко перерубал тончайший газовый платок. Огорченный стоял Аносов у пробных станков, потом посмотрел еще раз на неудавшийся клинок и медленно побрел из лаборатории…
С этих пор Павла Петровича Аносова в Златоусте долго не видели. В башкирских селениях рассказывали, что он, захватив с собою нового проводника, скрылся неизвестно куда.
А Аносов опять поехал искать, казалось, неуловимую тайну. С трудом пробрался он в Персию, а оттуда, переодевшись арабом, в Дамаск — сердце жаркой Аравии.
После долгих скитаний путники очутились в сирийской пустыне. Каменистая равнина простиралась перед ними. Аносов ехал со своим проводником Мослемом аль-Шари на гнедой арабской лошадке.
— Что это такое? — спросил Аносов у проводника, указывая на черную полосу на горизонте.
— Эль-Шабл, — ответил Мослем аль-Шари.
— Дамаск! — встрепенулся Аносов.
Они прибавили ходу.
Появились первые укрепления: дамасский оазис дает себя знать за несколько километров. Глаза, утомленные однообразием пустыни, отдыхают на яркой зелени садов. Но сады сменяются каменными стенами, узкими, извилистыми улицами.
«Так вот где прячут секрет булата!» — думал Аносов, молча следуя за проводником.
В тесном грязном переулке проводник остановил его перед каким-то домом и постучал. Высунулось лицо хозяина с узкими глазами и смоляно-черной бородой. Увидев проводника, он выкатил большие глаза.
— Мослем аль-Шари!?
Когда Мослем привел путешественника в комнату с гладкими стенами, Аносов сказал:
— Спасибо, Мослем! Тебя порекомендовал мне Юлым, и ты оправдал мое доверие. Мы в Дамаске! Теперь-то мы отыщем этот секрет! Знаешь ли ты, где тут рынок?
— Знаю, торговать сюда ходил с караваном купца. Хозяин наш поможет, он друг мне.
— А продают здесь сабли?
— Их, много на дамасском рынке, но самые лучшие привозят только весной.
Аносов подумал, потом сказал:
— Ладно, я буду ждать до весны. Укажи мне, где находится рынок.
— Мы пойдем туда, как только небосклон покроется звездами.
Мослем не представлял точно, зачем Аносову нужны клинки, зачем он поехал за ними в Эль-Шабл, когда булат можно купить у кочующих афганцев, киргизов, тюрков. Когда-то эти клинки ценились очень дорого; их обменивали на табуны аргамаков, на сотни рабов, на драгоценные камни. Но сейчас клинки потеряли цену, и за ними не нужно было ходить в знойную пустыню. Впрочем, Мослему было все равно. Ему поручил верно служить Аносову его лучший друг — Юлым. Мослем был проводником на Востоке, он умел говорить по-русски, еще с отцом побывал в Итиле (Астрахань), Саркуле, Киеве. Мослем одинаково знал и любил арабский и русский языки. С Аносовым он подружился быстро, видя, что тот был добрым человеком.
— Скажи, Мослем, сейчас не поздно на рынок? — торопил Аносов.
— Идем, эффенди.
Они вышли на улицу. Солнце шло на закат. Всюду зеленели высокие стройные пальмы. Улицы стали шире. Появились красивые дома, украшенные чудесной мозаикой, куполообразные мечети, башни минаретов.
