Урал-батыр - [10]

Дряхл в немощен он на вид,

Весь морщинами покрыт,

Изможден — только кожа да кости,

Кое-как свое тело носит.

А теперь на меня взгляни —

Не егету ли я сродни?

Коль младшим братом его назову,

Скажешь: бредет старик наяву.

А секрет тут таков, егет;

Стар ли, млад ли, — разницы нет —

Все сородичи в нашем краю

Чтят родословную свою,

Все — как от матери одной.

Были верны мы клятве такой:

Вовек не грабить свою страну,

Кровь человечью не проливать,

Тугую не заводить мошну,

Не прятать, в землю не зарывать

Богатства страны своей родной,

Поровну все и на всех делить,

Если что-то сумел добыть,

Счастье — лишь правом своем не считать,

Обездоленных не обижать;

Не считать прокаженной ту мать,

Что девочку на свет родила,

В воду детей ее не бросать —

Такая клятва у нас была.

Брат мой клятву ту не берег:

Всех, кого пересилить мог,

Разорял или избивал,

Грабил нещадно и убивал.

Обычаи стал создавать он сам,

Смерть причислил к своим друзьям.

Чтоб легче рвать из общей казны.

Потому-то его из страны,

Где мы были на свет рождены.

Люди, поднявшись заодно,

На чужбину изгнали давно.

И теперь он, как зверь в ночи.

Жизнь скитальческую влачит,

В мире не нужный никому;

Одряхленье и смерть потому

Раньше других подкрались к нему»

Такое старик рассказал ему.

Все Шульген постарался понять,

Старика расспрашивать стал,

Как землю заветную ту отыскать

Глазами своими ее повидать.

Годы шел он, а может, и век,

Множество гор одолел и рек,

Там, где мрак его настигал,

На ночь делал Шульген привал.

Однажды, свое обнажая дно,

Схлынуло озеро. Все оно

Камышами окружено.

Лилия там огромна была —

Как дерево тиковое цвела.

Под водою — песчаное дно.

Утки, лебеди, дикие гуси

В озере плавают заодно.

Рыбы плещутся неустанно —

Щуки, окуни и сазаны.

Никто друг друга тут не боится —

Вволю плещется и резвится.

Остановился Шульген, и потом

Вырвал волос у льва рывком,

Сплел петлю тугую, и вот

Он в тальник прибрежный идет,

Чтоб удилище срезать себе.

А там в ветвях соловей поет.

А вокруг того соловья

Вяхири стройным рядком сидят.

Здесь же ястреб, грач и сова

Мирно расселись за рядом ряд.

Дальше взглядом скользнув своим,

Видят: у подножья горы

В общем кругу сошлись одном

Лисы, куры и глухари.

Остановился Шульген пред зверьем.

Вспомнил сказанное стариком:

«Должен вначале к царю я пойти,

Тайны дворцовые разузнать,

И уж потом на обратном пути

Дичи для себя настрелять»,—

Так Шульген про себя решил.

Вмиг на льва своего забрался,

Что есть мочи к царю помчался

По дороге, когда не ждал,

Он Заркума встретил случайно —

От Урала бежал тот отчаянно.

Заркум Шульгена расспрашивать стал

Когда Шульген все рассказал,

Сыном назвался тот Азраки,

Так Шульгену Заркум соврал,

Клятвенно ему обещал

Вместе поехать к Азраке,

Подучить от него дары,

И на склоне крутой горы

Из родника Живого испить,

Чтобы жизнь бесконечно длить.

Шульген Заркуму поверил во всем,

Решил пойти с ним одним путем.

Много дорог они прошли…

И вот однажды черное что-то,

Возвышаясь до небосвода.

Перед взором открылось вдали —

Гора или туча — попробуй, пойми.

Если горой назовешь — кипит.

Облаком назовешь — гремит…

Растерялся Шульген, содрогнулся,

В страхе к спутнику обернулся;

Так ответил ему Заркум:

«Тот, кто неба горбом достает, —

Просто стражник возле дворца.

Тот, кто навстречу нам идет, —

Самый главный средь дивов отца.

Остановимся тут на дороге;

Ты меня подожди немного —

Подойду я к его порогу.

Скажу, что гость пожаловал к нам,

И тогда нас проводит он сам».

С тем Шульгена оставив там,

К диву главному подскочил:

Мол, меня и дружка моего

Пусть к царю проведут, попросил.

Все сразу понял див, говорят,

Дал царю намек, говорят;

Тот велел с почетом гостей

Встретить, двух подать им коней.

Вышел див к ним большой, говорят,

И Заркума с Шульгеном тут же

Во дворец повел, говорят.

Когда ко дворцу они подошли,

Вновь с Шульгеном Заркум расстался,

Чтоб обо всем царю сообщить…

И Шульген вновь один остался.

Заркум вошел к владыке дворца.

Тут-то около Азраки

Своего он увидел отца.

Азрака вместе с Кахкахой

Про Урала тою порой

Разговор вели меж собой,

Споря в растерянности и гадая.

Как поступить с батыром не зная.

Пришли дивы-сынсы сюда,

И так промолвил старший из них:

«О, владыка! Помнишь, когда

Только родился Урал-батыр,

Дивы, что в небесах пролетали,

Один за другим на землю упали?

Когда похитить хотели дитя,

Убить хотели его, шутя,

Оно в упор взглянуло на них —

И разум у дивов смутился вмиг.

Когда ребенок хотел их поймать,

Они, не в силах страха унять,

Рухнули наземь, как горный обвал.

А ребенок на ноги встал,

Близко к нашей стране подошел,

Мыслью одной: „Воду возьму“ —

Так Живой родник напугал,

Что в нем убавилась сразу вода.

Об этом тебе мы сказали тогда.

Ты пригорюнился: вот, мол, беда,

Выход надо теперь искать,

Иль новое горе нагрянет опять;

Человека нам надо найти,

Чтоб с его помощью войти

В доверие к царю Самрау,

У него Акбузата отнять.

Азрака на это в ответ:

„Чтоб Акбузатом завладеть,

Дикий нрав его укротить,

А не удастся если — убить,

Семерых дивов я посылал,

Даже место им указал,

Где белый конь тот в небе укрыт;

Стали преследовать дивы коня —

Бежал от них он, как от огня;

Так поймать его и не смогли“

К великой досаде дивы мои

Назад не вернулись из звездных стран,

Опозоренными остались,

В небе в созвездии „Етеган“

Навеки полымем расплескались.