Ураган. Последние юнкера - [98]
Мы двинулись дальше. Окраина Чернавы оказалась не занятой: они боялись нас, а мы их… Большевистская пехота заняла лишь половину Чернавы, по тому берегу речки. Партизаны-алекссевцы осторожно пошли вперед и залегли между домами по этому берегу речки. Началась по Чернаве частая, беспорядочная ружейная стрельба. А наши пушки били по окраине, занятой красными, и по опушке леса. Я корректировал стрельбу с чердака здания школы, но нигде не обнаруживал ясной цели. Откуда-то из леса, на далеком прицеле, большевистская батарея вела беспорядочный огонь по занятой нами окраине и по полю, где были наши зарядные ящики. Там же стоял обоз алексеевцев и пулеметная команда поручика Сергеева.
Я наблюдал, как Сергеев «воспитывает» свою молодую пулеметную команду из курских гимназистов: он не увозил пулеметы из зоны гранатного обстрела и ругался, когда замечал, что кто-либо из команды «кланяется» гранатам.
Так продолжалось целый день. Я надеялся, что к ночи мы пойдем на какой-нибудь хутор, но ошибся; появился исчезавший куда-то поручик Соломон и объявил, что ночевать мы будем тут же, на краю Чернавы, а завтра, на рассвете, со стороны Ливен подойдут марковцы и мы перейдем в наступление. На рассвете я был снова на чердаке школы и оттуда начал вести стрельбу, подготовляющую предстоящую атаку. Гранаты глухо рвались на окраине Чернавы и на опушке леса; в бинокль можно было рассмотреть какие-то повозки. С волнением я увидел, как по балке, слева от Чернавы, движется колонна марковцев и, рассыпаясь в цепи, обходит Чернаву. Вспыхнула торопливая и беспорядочная оружейная и пулеметная стрельба. Марковцы ворвались в город. Было ясно видно, как от речки и с окраины Чернавы к лесу бегут группы красных и несутся их повозки. Наши пушки прямой наводкой начали беглый огонь, подбадривая бегущих в лес.
Победа была за марковцами. Широкоплечий марковский полковник подъехал к штабу Сводно-стрелкового полка. Он, очевидно, с утра хватил «спиртяги», ибо, как вепрь, налетел на командира сводных стрелков, обрушив на него потоки ругани: «Почему вы, мать вашу, не атаковали одновременно с фронта?.. Мы бы их всех взяли голыми руками!.. Из-за вас я взял лишь триста пленных!»
Мы пошли вперед через город, а позади все еще слышались крики и ругань полковника. Разгром красных был все же ощутимый. Улицы и дворы были покрыты порванными документами, из коих следовало, что против нас дрался какой-то полк «имени Ленина», своего рода гвардия. Навстречу шли группы пленных. Мы вошли в лес за пехотой и, так как большевики бежали быстро, свернулись в походную колонну. Шли почти два часа и лишь верстах в десяти от Чернавы, перед селом Афанасьевка, красные, очевидно, получив подкрепление, пробовали оказывать сопротивление. Наша пехота, поддерживаемая нашим огнем, тротиловыми гранатами и конной атакой десятка черкесов Орловского, с фланга ворвалась в Афанасьевку (^октября). Шапка Орловского оказалась пробитой пулей, чему он был доволен.
Мы остановились в богатом доме, где было много книг, хорошая мебель, много спирта и наливки. Квартира носила следы спешного бегства: на диване валялась офицерская шинель мирного времени без погон. На столе был граммофон и куча пластинок. Мы, усталые от боя, марша и наливки, повалились спать. Не легли только Плотников и я. Я был озабочен тем, что мы расстреляли почти все снаряды, и послал в Чернаву конного разведчика, чтобы этой же ночью привезти нам снаряды из дивизионного парка. Плотников нашел граммофонную пластинку «Преображенский марш» и постоянно ее заводил. Временами он наливал себе наливки и снова заводил марш: «Знают турки нас и шведы…». Трудно сказать, какие мысли будил в нем старый петровский марш, после грохота боя, лесного марша и глуши русских деревень…
Наутро нас, с тем же партизанским батальоном, повернули почему-то обратно на юг к реке Сосне. Мы снова шли через лес по малопроезжей дороге. После часового марша колонна неожиданно была обстреляна с близкой дистанции из лесной балки и на «ура» атакована красными. Но памятны были уроки Корниловского Кубанского похода! В минуту обе пушки были сброшены с передков, повернуты на балку и… выплюнули картечь и гранаты. Ободренные вчерашней победой стрелки сразу же пошли в контратаку, а поручик Орловский тут же, у орудий, рассыпал своих черкесов в лаву. Черкесы через лес пошли в конную атаку, а с ними поскакали Сергеев и Плотников. У Плотникова орудие заклинилось, и он рвался в бой. Через минуту все утихло, лишь далеко за лесом слышались еще вспышки оружейной стрельбы. Вели пленных…
Сергеев, поручик-пулеметчик, не вернулся из этой конной атаки. Орловский рассказал, что Сергеев заскочил слишком далеко вперед, увлекшись преследованием бегущих красных, и не заметил сильного конного разъезда. «Его зарубили, и мы не могли ему помочь».
Плотников тоже носился на своей маленькой лохматой лошаденке, врываясь в группы бегущих красных, и взял в этот день больше тридцати пленных.
Удрученные смертью нашего товарища, мы в этот вечер печальные сидели на хуторе, почти на самом берегу Сосны. Появился всезнающий поручик Соломон и сообщил, что завтра мы будем наступать на город Елец, находящийся уже недалеко. В Афанасьевке сосредоточилась вся группа генерала Третьякова и даже прибыло наше Управление бригады. Где-то поблизости с первым Марковским батальоном находится и наша родная Первая батарея полковника Шперлинга. Снаряды были нам доставлены в эту ночь нашим юнкером Преображенским, который с несколькими повозками, нагруженными снарядами, преодолел густой лес — почти тридцать верст по незнакомым дорогам, без конвоя.
