Ураган. Последние юнкера - [50]

— В чем дело, господа?

— Неженцев! Полковник Неженцев убит. Здесь, на телеге, тело его, — отвечал кто-то из толпы подавленным голосом.

Неженцев был первым командиром Корниловского полка. Обожаемый подчиненными и горячо любимый самим Корниловым: он был душою полка. Смерть его не могла не отразиться на боеспособности полка, что отлично понимал Глеб, и сердце его болезненно сжалось.

«Нехорошо», — думал он.

За Неженцевым полк готов был и в огонь и в воду. Кто-то заменит его. Между тем вернувшийся Дукаров повел роту к околице. Дойдя до последних строений, он начал пропускать своих людей по одному, через широкое пустое пространство, к чуть черневшему на его середине большому зданию.

— Мы сейчас должны занять вон тот дом с прилегающим к нему садом. Это водочный завод, — пояснил он собравшимся командирам взводов. — Днем через это поле и муха не пролетит, так интенсивно обстреливают его пулеметы, так что нам придется просидеть по крайней мере до следующей ночи. Задача же наша состоит в том, чтобы не позволить большевикам выйти из города и обойти наш левый фланг.

Когда вся рота, пользуясь темнотой, перебежала поле и собралась у назначенного места, Дукаров отправил вторую полуроту, под командой Глеба, занять край сада, где еще большевиками были вырыты отличные окопы. Первую расположил вдоль кирпичной стены здания, в резерве. Осмотрев свой участок, Глеб разместил людей в окопах и выбрал места для пулеметов.

«Дело дрянь, — думал он. — Защищать такую длинную линию таким малым числом людей прямо не мыслимо. Не дай бог допустить красных до штыков. Числом своим задавят».

Разговоры в рядах маленького отряда Глеба вели шепотом, так как по словам офицера связи, перед ним, шагах в четырехстах, за небольшим болотцем, были расположены окопы большевиков.

— Передайте по рядам, — шепнул Глеб своему соседу, — что в случае атаки красных, по команде «ко мне» все должны прекратить огонь и сбегаться к моему окопу, у которого мы и примем штыковой удар.

Ночь была темная и тихая. Из города доносилась то забиравшая, то вспыхивавшая с новой силой пулеметная и ружейная стрельба. В окопах противника Глеб ясно слышал громкие, пересыпаемые отборной бранью, разговоры. Иногда ухо улавливало тарахтенье как бы маленьких повозок.

«Это они пулеметы подвозят», — соображал он, стараясь, угадать по звуку, где их установят..

Никто не спал, за исключением Кудинова, который, уместившись в своем окопе, мирно похрапывал, ничуть не беспокоясь о близком будущем.

Около пяти часов утра, внезапно, со стороны большевиков началась бешеная стрельба, а минут через десять крики «ура» оповестили о начале атаки.

— Открыть огонь! — приказал Глеб, систематически разряжал винтовку и целясь на звук шлепавших по болоту ног.

Затрещали пулеметы, и окопы, занятые добровольцами, засветились ежесекундными вспышками выстрелов.

«Как много их, — думая Глеб, прислушиваясь к крику противника. — Ну, наступает решительная минута. Если они дойдут до наших окопов — мы пропали. Даже если Дукаров успеет на поддержку, все равно не устоим».

Ближе и ближе хлюпанье ног бегущих по болоту людей. Чаще и чаще гремят выстрелы выскочивших на вал добровольцев.

«Кажется, теперь пора», — подумал Глеб, крестясь.

— Ко мне! — крикнул он твердым голосом.

Стрельба из окопов прекратилась моментально и в несколько мгновений, рядом с ним выстроилась, как по линейке, вся его полурота Глеб не стрелял, ожидая появления первых рядов неприятеля, и только два его пулемета продолжали свою губительную работу. Вот послышалось топанье ног по твердой земля. Болото было пройдено.

Вот из густой темноты показались первые фигуры атакующих.

— Полурота, пли! — скомандовал Глеб.

Тонкая линия огненных вспышек скользнула по рядам добровольцев.

— Полурота, пли! — снова раздалась команда, и снова огненная змейка скользнула по рядам.

— Полурота!.. — но в эту минуту Глеб заметил, что появившияся было фигуры атакующих снова растаяли в темноте и топот ног по твердой земле прекратился.

«Отступают. Не выдержали, слава Богу», — пронеслось в голове и он снова скомандовал: «пли».

Крики «ура» мало-помалу стихли и было слышно только шлепанье нот по воде, ругань да стоны раненых, оставшихся после атаки.

— Беглый огонь! — Скомандовал повеселевший Глеб.

Увлеченный отражением атаки, он и не слышал, как сзади появился приведший резерв Дукаров.

— Что, отбили? — обратился он к Глебу, выходя на вал.

— Ах это вы? Да слава богу отбили, и думается, что с большим уроном.

— Слава богу! Теперь до утра можно быть спокойным. Больше не полезут.

Чуть забрежил рассвет, красные открыли по окопам бешеный огонь и не прекращали его до самого вечера. Огонь был настолько интенсивен, что не только выйти из окопа, но хотя бы чуть-чуть приподняться было невозможно. Томительно тянулось время. От неудобного положения немели члены. Хотелось есть и клонило ко сну. С нетерпением следили добровольцы за медленно двигавшимся солнцем, ожидая ночи, когда можно будет хоть поразмяться. Наконец долгожданная ночь наступила. Стрельба затихла, и полурота Глеба была сменена первыми двумя взводами. Хотя сидеть за спиною взвода было и не особенно приятно, но, по крайней мере, можно было хоть двигаться.